Стасик тоже порывался свалить, но отец его не пустил, а тётя Глаша продолжала держать свой пост, забавно тараща глаза. Нельзя забывать, что она Баба Яга. Лучше не буду про неё гадости думать. А то ещё наведьмачит мне новых неприятностей.

Папа тоже благодушно отнёсся к тому, что мы отправимся на прогулку. Это же отличная возможность водички с речки принести. А то ведь до подачи воды ещё час. Он пренебрегал фактом, что вода не питьевая.

Заставив взять себя под руку, Шер вывел меня за пределы нашего участка.

— Значит, ты решила сбежать из города, чтобы проигнорировать меня?

— Я о тебе вообще не думала, чтобы игнорировать…

— А как же вечер? Ужин у мэра? — спросило он, щурясь от солнца.

Я схватилась за голову.

— Точно! В субботу же… А я забыла…

— Не мудрено.

— Сам ты немудрёный.

— Не мудрено — в смысле неудивительно, что забыла. У тебя же память куриная.

— А ты всё равно дурак, — тоном обиженного ребёнка возвестила я.

— А ты всегда обзываешься. Заметила?

— Нет, не заметила. Ты зато говоришь не на русском языке, как нормальные люди, а на его производном — русском-сантехническом!

— Намекаешь, что мне надо было идти в сантехники?

— Кстати, да! Сантехником чинить краны лучше, чем делать людям фальшивые гипсы! Они, краны, по крайней мере, боли не чувствуют.

Мы отошли достаточно далеко, чтобы я смогла повысить голос.

— А сейчас ты на что намекаешь? — отозвался парень. Очень непривычно было видеть его таким спокойным и не порывающимся кинуться на мою шею в попытке придушить. Хотя его врождённого специфического юмора эта его ипостась не отключала, всё равно такое состояние было намного лучше, чем разъярённый буйвол, прущий напролом.

— Ты прикалываешься, да? Ты же мне гипс на руку заставил доктора поставить, хотя никакого перелома не было!

— Я? Это в ту ночь что ли? — уточнил он. — Я же был в неадеквате, нашла, за что меня гнобить, — он хохотнул.