Глаза Брендона горели такой яростью, что на секунду Натали даже обмерла.

– На глазах у всех этих людей? – Удивленно, но с улыбкой спросил Шон. – Ты правда сделаешь это?

– Плевать я на них хотел.

– Узнаю старика Брендона. – Вновь довольно протянул он. Натали начало всё это не нравится. – Его не заботят ничьи чувства и желания, кроме собственных, даже когда речь идет о чужой жизни. Как и меня, верно? – Ухмыльнулся он. – Ты это хочешь сказать? – Шон сделал шаг вперед. Внезапно его глаза налились такой чернотой и яростью, что, казалось, в этот момент он обратился к самому Дьяволу. – Так чем же тогда, скажи, мы так не похожи?

– Не смей сравнивать меня с собой, – сквозь зубы процедил он, – никогда.

– Нет? Но ведь и ты спал с моей сестрой, не так ли? – Натали замерла. – А потом сделал ей очень больно. Скажи ему, Габи. Этот ублюдок сделал тебе больно?

– Шон, не надо…

– Говори! – Заорал он.

– Да! – Прокричала Габриэлла, а затем испуганно зажмурилась. По её лицу стекали слезы. Настоящие.

– Вот видишь, – болезненно полоснул Шон, – как сильно мы с тобой похожи.

В ушах звенело. Голова кружилась. А земля стремительно уходила из-под ног. Натали не понимала, дышит ли и достаточно ли в помещении кислорода. Сестра. Габриэлла его сестра. Мысли перемешались. Ворох воспоминаний снес гигантской волной. «Никому не хочется связываться с четой Ланкастер. Ты знаешь, кто её брат?». Тук. «Самый безжалостный и скандальный юрист в Лос-Анджелесе. Такой человек, как Шоннери Ланкастер, в стремлении получить желаемое, снесет все препятствия на своем пути и ни перед чем не остановится». Тук-тук. «…настолько, что засудил собственных родителей… не выносил родительскую опеку… жаждал получить полную свободу над своей жизнью». Тук-тук-тук. «…они погибли в авиакатастрофе… лет десять-одиннадцать назад». «Поэтому я и говорю: врагов тоже нужно выбирать».

Мощный хлопок. Натали резко выдернуло из воспоминаний, и всё тут же, словно по щелчку, встало на свои места. Габриэлла Ланкастер… Шоннери Ланкастер… вот почему фамилия Шона изначально показалась ей такой знакомой. Господи, какая же она дура…