— Что? — несдержанно интересуюсь я, как только сажусь в машину. То, как на меня смотрит Сережа, мягко говоря, нервирует.

— Сколько нужно раз сказать, что зимой не носят осеннее пальто?

— Оно не осеннее. Оно… на все случаи.

— Иди, пожалуйста, переоденься.

— Если тебе не нравится, как оно выглядит, то так и скажи.

— Говорю. Это осеннее пальто. Если еще два дня назад на градуснике был ноль, то сейчас минус восемь.

— Ну мы же только в доме и в машине.

— Мы можем выйти на улицу, например, вечером твоему отцу взбредет запустить фейерверки. А будет еще холоднее. Так трудно надеть пуховик?

— Не трудно. Мне он просто не нравится. В пальто я стройнее.

— В пальто ты дурнее. Кыш переодеваться. Пять минут, Полина, — указывает рукой на часы. — Реально ведешь себя как ребенок. Давай, давай.

Нехотя выхожу из машины и под цепким взглядом Алмазова поднимаюсь в квартиру.

Пуховик — не самое страшное. Что и подтвердилось через полчаса, когда мы зашли в дом к Сережиным родственникам. Вот целовать меня даже в щеку с дурно пахнущими духами — то еще «удовольствие». А оценивающий с ног до головы взгляд малолетней выхухоли — это вообще атас. Как научиться убивать с помощью взгляда?

— Ты что-то хочешь мне сказать, Дарья? — милейшим голосом произношу я, как только Сережа отходит в сторону вместе со своей мамой.

— Кроссовки зимой — это давным-давно не модно. И эта черная водолазка, фу. Ты как будто на кладбище собралась. Тебе не идет.

— А я не слежу за модой, Дашенька. Главное, чтобы нравилось мне и Сереже.

— Ну-ну. Вообще-то у Сережи девушки более красивые были, так что, я бы на твоем месте так не была уверена. Сегодня — ты, завтра — уже не ты.

— А я бы на твоем месте, малолетняя выхухоль, закрыла бы рот, — шепчу ей в ухо, которое с удовольствием бы оттянула. — Ты первый кандидат в моем списке в морг.

— Чего?!

— Того. Буду присутствовать и наслаждаться, когда тебе вырежут молодые и здоровые органы на трансплантацию хорошим людям. В мире должен быть баланс.

— Ты совсем ненормальная?