Полчаса я искала правильный дом и все время думала о случившемся семь месяцев назад. Хотелось бы мне сказать, что я помнила его четко и ясно, но на самом деле он превратился в тень в моем сознании, да и та держалась лишь на ниточке вины.

Справа от нас раскинулся маленький парк. Себастьян наблюдал, как компания мальчишек играет в перестрелку, складывая пистолетики из пальцев.

– Может, в будущем они будут работать на тебя и на моего мужа, – сказала я.

Себастьян рассмеялся.

– Посмотрим через несколько лет. – Закинув руку на спинку скамейки, он спросил: – Ты же понимаешь, что он попытается меня убить?

– Зачем тогда пошел со мной, если так в этом уверен? – Я недоуменно встряхнула головой, но меня прошиб холодный пот. – Я не скажу ему, что ты тут был.

Он удивленно хмыкнул, наблюдая за полицейской машиной, подозрительно медленно проезжающей мимо нас.

– Елена, он уже в курсе.

Волосы на затылке встали дыбом.

Краем глаза я уловила движение и едва сдержалась, чтобы не вскочить со скамейки. Не стоило привлекать к себе еще больше внимания, когда рядом сидел колумбийский наркобарон.

– Похоже, рыбка клюнула, – сказал Себастьян.

Я прикинула, что на вид ей за пятьдесят: седые волосы убраны в низкий пучок, изможденное лицо отмечено морщинами, которые появляются от тяжелого труда. Она брела в нашу сторону с противоположного конца улицы. Женщина была в синей униформе, но я знала, что она не медик. Она стирала одежду в местном доме престарелых с четырех утра и до обеда, а потом работала на заправке до полуночи.

Она оказалась светловолосой, как и он, но другого сходства я не увидела. Хотя, если честно, я уже плохо помнила, как он выглядел. Ногти впились в ладони, когда она подошла к крыльцу, копаясь в сумочке в поисках ключей. Она замерла и посмотрела себе под ноги. Затаив дыхание, я наблюдала, как она наклоняется и поднимает зеленый конверт с деньгами.

Я помнила ту неделю фрагментами. Гул в ушах, когда дядя прострелил ему голову, а теплая кровь брызнула мне в лицо, проник в остальные воспоминания и измазал их красным. Однако я не забыла, сколько он работал: три места и смены длиннее, чем я представляла возможным. Большую часть времени я находилась в одиночестве в квартире его друга: парень угодил в тюрьму за мелкое воровство, пока он ходил на работу, чтобы обеспечивать мать и младшую сестру-школьницу.

Он хотел, чтобы та пошла в колледж, а не жила так, как он, без продыху вкалывая днями и ночами. Для живущих здесь семей это была нескончаемая карусель… Ну а я хорошо запомнила кровь, безжизненные глаза, и то, как самозабвенно он говорил о семье. Он бы сделал все ради родных, и я не могла просто сидеть сложа руки, когда у меня появилась возможность помочь.