Ситуация, в которой оказался Макс из-за своего дяди мне вполне ясна. Дэвид использует Лндона, чтобы манипулировать Максом. А Макс слишком сильно любит младшего брата, чтобы отказать Дэвиду. С какой легкостью я осуждала его за «Манию»; но тогда я не понимала причин.
Макс вытащил бумажник и бросил две сто долларовые купюры на землю, прежде чем снова схватить меня за руку и потянуть за собой.
— Спасибо, Макси! — крикнул Дэвид вслед, и я в последний раз оглянулась через плечо, чтобы посмотреть на мужчину, который наклонился, чтобы поднять деньги и на Лэндона, который стоял в гараже и наблюдал, как мы уходим.
Я подняла руку и махнула ею на прощанье, а Лэндон помахал мне в ответ. Внутренности скрутило узлом, что мы бросили мальчика одного с дядей. Могу себе только представить, что испытывает Макс, всякий раз, когда возвращается отсюда домой.
— В машину! — грубо велел мне Макс, придерживая для меня дверь. Все его тело потряхивало, а глаза излучали безумный блеск.
Я забралась внутрь. Макс захлопнул за мной дверь, и затем сел в машину сам. Он стукнул кулаками по рулю и закричал. Крик шел из глубины его души и прозвучал крайне болезненно, и мне захотелось коснуться Макса, успокоить его. Но что-то подсказывало мне, что в данный момент мое утешение будет неуместно.
Быстрыми отрывистыми движениями он завел машину и, не проверив дорогу, сорвался с места.
— Я ненавижу этого мудака! — взвыл Макс, резко сдавая вправо, затем влево, пока ехал обратно к себе на квартиру.
— Однажды я пришибу этого ублюдка! Когда Лэндону больше не нужно будет там жить, я закопаю его глубже, чем хоронят покойников, — бушевал Макс, пытаясь влиться в поток машин.
Мое сердце перепугано билось в груди. Я беспокоилась о том, как мы доберемся до квартиры. Но ничего не стала говорить. Мне не хотелось принять его гнев на себя.
К тому же, чутье подсказывало мне, что он не станет слушать ничего из того, что я могла бы ему сказать.
Подъехав в дому, я пыталась догнать Макса на лестнице. Он не стал ждать меня.
Он направился прямиком в спальню, не останавливаясь, чтобы включить свет или снять куртку. Утренний Макс исчез.
Выдернув ящик прикроватной тумбочки, Макс швыряет его на пол. Он опускается на колени и поднимает коричневый пузырек, который всегда хранит там, и который, как я надеялась, ему никогда больше не понадобится.
Все теплые, волнующие чувства, которые окутывали меня весь день исчезли, растворившись в страдании и боли, пока я наблюдала, как Макс высыпал на ладонь несколько таблеток и закинул их себе в рот.