Он потянулся вперед, намереваясь взять меня за руку, но я отпрянула прежде, чем он коснулся меня.
Макс поморщился.
— Верно, я и забыл, где мы. Прости, — извинился он, а затем на его лице снова засияла улыбка, еще более яркая, чем предыдущая.
— У тебя сегодня еще есть занятия? — спросил он, подстроившись под мой шаг.
Я не стала отвечать: не могу общаться, когда раздражена и расстроена.
Когда тишина затягивается, улыбка Макса увядает, и он хмурится. Схватив за руку, он останавливает меня.
— Что не так? — озадаченно спрашивает он.
— Я ждала тебя вчера весь вечер, — прищурившись, холодно поясняю я.
Макс опускает голову.
— Верно. Я знал, что ты придешь. Прости, — снова извиняется он. Он поднимает голову, чтобы взглянуть на меня, на его лице выражением, умоляющее меня простить его.
— Где ты был? — спрашиваю я, давая волю раздражению.
— Зашел Марко. Нам нужно было ненадолго отъехать, — отвечает Макс, ограничившись этим кратким объяснением.
Я могла бы спросить, чем они занимались, но видимо не хочу этого знать. Да и сомневаюсь, что он рассказал бы мне. Его жизнь в «Мании» — это та тема, которую мы никогда не затрагиваем. Именно этот клуб — разделяющая нас стена.
— Тогда почему ты не позвонил мне? Мог бы хотя бы предупредить, что тебя не будет дома, — возмущаюсь я, изо всех сил стараясь оставаться раздраженной, что довольно сложно, когда Макс выглядит таким раскаивающимся.
Он начинает жевать нижнюю губу, а по его лицу стекают капли талого снега.
— Я должен был позвонить тебе, но не сделал этого. Мне нет оправданий, по крайней мере ни от одного из них ты не почувствуешь себя лучше. Просто знай, что мне жаль, и что я предпочел бы быть с тобой, чем где-либо еще, — признает свою вину Макс и по какой-то причине то, что он не пытается оправдываться утихомиривает мой гнев.
Он не оправдывается. Не пытается лезть в бутылку. Он признает, что поступил неправильно и извиняется. И, удивительно, но я ценю это.
Глубоко вздохнув, я опускаю плечи.
— Просто постарайся не забыть в следующий раз, ладно? — прошу я. Наверное, я слишком легко простила его. Вероятно, мне стоило заставить его почувствовать себя виноватым за то, что продинамил меня. Но в чем был бы смысл? Зачем растягивать несчастье, которое затрагивает нас обоих?
— Не забуду. Я обещаю, — клянется Макс, и меня чуть не передергивает.