Девон развернулся ко мне, ярость исказила его лицо.

— Заткнись, тупая сука! — прорычал Девон, толкая меня назад. Его удар попал по плечу, и я упала на пол.

И Рене наконец очнулась. Дрожащими руками она вытащила телефон и подняла его.

— Убирайся, Девон. Никогда не возвращайся! Между нами все кончено! Между нами все закончилось уже давно! Я больше никогда не хочу видеть твое больное, сожалеющее лицо! Если ты не уйдешь в течение тридцати секунд, я звоню в полицию. Я получу судебный запрет. Твоя задница попадет в большие неприятности! И что тогда скажут об этом твои мамочка и папочка? — спросила она, ее губы изогнулись в улыбку, которой я никогда не видела. Ее плечи были отведены назад, подбородок поднят. Я знала, Девон пугал ее, но она была сильна. Я никогда не гордилась ей так, как сейчас.

Девон нахмурился, как будто не был уверен, что правильно все расслышал.

— Малыш, ты не можешь говорить серьезно. Мы принадлежим друг другу. Я люблю тебя, — попытался он снова.

Рене начала набирать цифры, и затем заговорила.

— Да, меня преследуют, и он здесь прямо сейчас. Его зовут Девон Китон, он мой бывший парень. Я боюсь за свою безопасность, — произнесла она в трубку.

Девон был в ярости. Он выглядел устрашающе. Пока Рене все еще разговаривала с диспетчером, он выбежал за дверь.

Я поспешно закрыла за ним дверь и заперла ее.

— Он только что ушел, — сказала Рене в трубку. Она сползла вниз по стене и села на пол.

— Не думаю, что он вернется. Не надо никого присылать. Хорошо. Буду. Спасибо вам.

Она повесила трубку и спрятала лицо в руках. Я обняла ее рукой за плечи.

— Я должна пойти в здание суда и заполнить документы на судебный запрет. Но может быть он ничего не сделает. Может теперь он оставит меня в покое, — произнесла Рене, она выглядела так, будто разрывалась на части, но с едва заметной надеждой.

— Я не уверена. Но думаю, ты должна получить запрет. Для твоего собственного спокойствия, — сказала я ей.

Рене кивнула, и мы замолчали. Затем она посмотрела на меня, ее лицо изнуренное.

— Почему мы поступаем так с собой, Обри? Почему отдаем свои сердца мужчинам, которые разбивают их? Я думала, Девон мой принц. Боже, я думала, он любит меня. Я такая идиотка. — Она рыдала, и я плакала вместе с ней. За нее. За себя. За каждые дерьмовые отношения, которые закончились слезами.

— Любовь не должна быть такой, — произнесла Рене, всхлипывая. И она была права. Эта сжигающая, ноющая боль глубоко в моей груди не должна быть тем, какой ощущается любовь. Это было не здорово. Неправильно. И, к сожалению, она не исчезнет.