Меня сами пригласили, выбрали из десятка претендентов. Вряд ли такие отсутствовали с заявленной-то зарплатой. Значит, фотку видели, резюме – тоже. Значит, нечего ему так на меня смотреть, а мне переживать.

— Да, добрый день.

— Добрый, вот уж точно, — процедил сквозь зубы встречающий.

В отличие от консьержа, этот был менее официально одет. Что ж, значит, дресс-код необязательное условие нахождение в этом доме, и на том спасибо. Чокнулась бы от людей в костюмах.

На мужчине были джинсы и рубашка. На ногах ботинки. А парфюм я точно чувствовала через весь холл. Что-то до боли знакомое, но вот не вспомню же.

— Проходите вас ждут.

Меня любезно пустили в квартиру. И тут я немного разочаровалась. После убранства холла и ослепительной парадной ожидала чего угодно: от золотой люстры с брильянтами до мебели из слоновой кости, или ещё чего. А что в итоге? Да у моих предков квартира выглядит элитнее, чем здесь.

Кажется, моё разочарование и удивление было написано у меня на лице. Мужчина рядом издал звук похожий на кряк, и жестом указал на правую арку.

— А обувь? — спросила, потоптавшись в своих туфлях на коврике.

— Проходите, — рыкнул идеал и, стоило мне отойти от двери, поспешил её закрыть.

Я на негнущихся ногах прошла в указанном направлении. Вот зачем сюда пришла? Зачем?

— Да не плетитесь вы так, не на казнь идёте, — уже в голос хохотнул встречающий и поспешил меня обогнать.

— Ну что, пришла? — старческий голос раздался из комнаты, стоило туда войти мужчине.

— Пришла, что ты в ней нашла? Не понимаю.

— Может быть, душу. Юр, будь любезен, приготовь нам чай, а лучше по чашечке своего фирменный кофе.

— Врач запретил, — нахмурился названный Юрием и посмотрел на меня, топчущуюся на пороге, силясь рассмотреть в комнате обладательницу второго голоса.

Но всё что видела – икеивские стеллажи с книгами, простой и дешёвый диван, кресло и небольшой столик всё из той же икеи. Такое впечатление, словно здесь или не жили вовсе или только-только переехали.

— Проходите вы уже, — терпение встречающего лопнуло, меня затянули в комнату и весьма грубо толкнули к балконным дверям, где в лучах редкого для Питера солнца грелась старушка.

Божий одуванчик, и я не преувеличиваю. Она реально выглядела очень мило, напоминая, наверное, старушку Шапокляк из старого доброго Чебурашки, только, наверное, постарше лет на двадцать.

— Юр, поласковее, не пугай девочку. Проходи, милая, не обращай на него внимания, просто у кого-то плохое настроение, — улыбка, озарившая морщинистое лицо, прогнала оцепенение, и я поспешила к своей теоретической работодательнице.