А когда я уже не выдержала и вновь заглянула в комнату, мне показалось, или Костя мне улыбнулся? Да и пущенная подушка? Что это было?

Потом Сергей Жицкий, если я верно запомнила имя, выдал мне рецепт и перечень необходимых процедур. При этом врач заверил, что Зеллер просто тепличный мальчик, и все пройдет, если он несколько дней будет соблюдать постельный режим и пить лекарства.

Мне же при этом велели его кормить и вовремя давать лекарства. Ну и, если температура не спадет к утру, снова звонить.

Но, к счастью, этого не пришлось делать. Уже к утру жар спал, и Костя вполне мирно спал.

А я решила приготовить завтрак. Гренки и вареные яйца. Их же сложно испортить, правильно?

Только вот в какой-то момент все пошло не так, и кухня заполнилась дымом. Гренки превратились в угли, а кастрюля, где варились яйца, начала пригорать. Ну как такое могло случиться, я же только на минутку отвлеклась?! Теперь я носилась по кухне и пыталась хоть что-то сделать, чтобы исправить свой косяк, от которого вся кухня заполнилась дымом.

— Какого хрена тут происходит? Ты мне решила спалить всю квартиру? — недовольный Зеллер на пороге кухни — это явно не к добру.

— Я хотела сделать тебе завтрак, — созналась я, застывая с орудием преступления в руках.

— А по мне, так окончательно добить, чтобы не мучился, — недовольно прорычал Костя и прошел мимо меня, открывая окно и впуская холодный воздух.

— Тебе нельзя на сквозняк сейчас!

— К черту! Ты мою квартиру превратила в Сайлент-хилл. Это я еще запаха не чувствую. Теперь проветривать все надо.

— Извини, — сникла я, глядя, как дракон пытается избавиться от дыма, что я развела.

Бесполезна, совсем бесполезна.

— Давай я сама, — предложила помощь я.

— Сядь, я сам все сделаю! — рыкнул Костя, просто бросив на меня недовольный взгляд.

Следующие десять минут я наблюдала, как он исправляет мой косяк и готовит завтрак. А ведь у него температура! Ему бы спать.

— Ешь, — передо мной поставили тарелку с овсянкой и вручили ложку.

— Спасибо. Извини, — я понуро уставилась в тарелку.

— Забудь, все ожидаемо. Я даже не удивлен, — хмыкнул Зеллер.

Не удивлен он! А мне захотелось заплакать. Говорю же, во мне, кроме как проблему, не видит.