— Ты меня простил? — спросила девушка, глядя сквозь керамический закат.

Вадим глубоко вздохнул, подняв и ее вместе с грудью. Татьяна посмотрела на него, отдернув голову. Парень увел взгляд в окно и еще раз глубоко вздохнул. Она высвободилась из объятий и отсела, вглядываясь в его лицо. Оно казалось меланхоличным и бесстрастным, будто его ничто уже не волновало и не могло взволновать. Брови ее сдвинулись. Подбородок поджался к губам.

— Вадим? — отчаянным голосом взмолила Татьяна, не зная, что сказать.

Хотелось кричать и злиться, тормошить его и требовать ответа, но получалось только корчить жалостливую гримасу.

— Давай, ешь быстрее, собираться пора, — сказал он просто, поднимаясь с дивана, и взял мозаику за тонкие края. — К пяти надо быть в ЗАГСе.

Не удостоив ее даже взглядом, парень вышел из кухни. Татьяна почувствовала себя брошенной и решила заесть боль хотя бы вкусной геркулесовой кашей.

Они долго собирались, переговариваясь только по мелочам. Дольше всего девушка провозилась с макияжем, пытаясь сделать его торжественным и выразительным, но было сложно при этом не опошлять его до уровня «Дэнсхолла». Зато с платьем ей повезло — такое не требовало даже глажки. Она похвасталась им перед отцом. Тот поразился качеству работы и был удивлен, что платье сшила ее соседка, а не какой-нибудь именитый дизайнер. Вадим тоже пришел посмотреть на Татьяну в гостиную, где она вышагивала на каблуках взад-вперед и кружилась, чтобы юбка разлеталась волнами следом. Отец остался в восторге.

Парень открыто любовался ее дефиле с едва загнутой линией слепленных губ вместо улыбки. Сам он надел синий приталенный костюм с желтой атласной бабочкой и таким же платком, торчащим из нагрудного кармана пиджака. Ему шли эти цвета и такой фасон.

Татьяна тоже им любовалась с улыбкой, даже не пытаясь себя контролировать. У нее не осталось сил держать все эмоции внутри и делать вид, что он ей безразличен, хоть статус их отношений не был до конца ясен. Она, наконец-то, могла свободно себе признаться, что не хочет жить без него. Девушка старалась ни о чем не думать, но от одной мысли, что он видит все иначе, становилось дико страшно и жутко больно. Разные варианты развития событий лезли в голову, и все они были неблагополучны для нее. Страх постепенно охватывал душу целиком. Но пока она просто любовалась любимым лицом, фигурой, улыбкой, растрепанными волосами, большими карими глазами, в которых хотела утонуть сама и заодно утопить все сомнения.

В ЗАГС они поехали на такси, потому что сегодня Вадим рассчитывал на свадьбе выпить. На сиденье они сели порознь. Каждый прильнул к двери и уставился в окно. Парень держал на коленях мозаику.