– Кхм-кхм. Кто для тебя самый близкий человек? – голос парня звучал задорно, во взгляде опять засияла вспышка любопытства.

Карина провела головой круг и тяжело вздохнула. Рука стремилась закрыть лицо от нелепости вопроса.

* * *

– Прикинь, он отхлестал ее смычком, – жаловалась Карина Владу за обедом в кафе после учебы.

Замерзшие пальцы крепко обнимали чашу с горячим чаем. Пар плыл по щекам и носу. Девушка шмыгнула, впиваясь взглядом в парня. Тот быстро глотал ложку за ложкой корейский острый суп с морепродуктами, заедая его по-русски белым хлебом, и не поднимал головы. А ей хотелось вглядеться в любимые темно-зеленые глаза и найти там сочувствие.

– Поля же не специально скрипку сломала. Даже не она, а вредные мальчишки. Она и так сама ревела после этого, – Карина зажмурилась, вспомнив вчерашнюю сестренку, всю мокрую от плача и красную от обиды, и разъяренного отца, мокрого от пота и красного от гнева. – Типа теперь придется новую покупать. Да мать каждый месяц по две таких скрипки жертвует церкви! А для дочери жалко.

Она поставила нервно чашку на стол. Почти бесцветная жидкость бултыхнулась о стенки и закружилась волнами внутри. Плавные движения успокаивали, но в груди гудело. Не высказанная боль давила изнутри. Девушка чувствовала, что должна была заступиться за сестренку, но не могла, не нашла в себе сил, не поборола страх. Ее бы отец отхлестал еще сильнее, попробуй она вякнуть. Теперь стало стыдно за себя, за эгоистичность и трусость. Хотелось очиститься от вины и бессилия.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – спросил Влад, устало взглянув на нее. – Хочешь, чтобы я ей скрипку новую купил?

Карина растерялась и отпрянула, совсем не ожидая такого подхода. Запах острого пробил нос. За соседним столиком девушки резко и громко захохотали. Официантка пронеслась мимо с гремящей посудой на подносе. Все звуки казались пугающе посторонними.

– Нет… просто… – веки заморгали нервно, – …делюсь переживаниями. Она ведь сестра моя, самый близкий человек… все-таки.

– В смысле самый близкий? – парень недовольно хмыкнул. – А я кто?

Испуганный взгляд карих глаз метнулся в его серьезное лицо. Несколько секунд они вглядывались друг в друга. Карина робела, сбивая дыхание. Влад медленно оттаивал. Губы в конце завернулись в слабую ухмылку.

– Поехали. Сейчас ты узнаешь, что такое, на самом деле, близко, – одна бровь поднялась на лоб.

Она не стала допивать чай, чувствуя себя странно: одновременно виноватой и оскорбленной, но послушно последовала за ним.

В комнате он грубо бросил ее на кровать и быстро сорвал платье. Холодные губы кусали горячую кожу. Руки сжимали запястья как тиски. Член вбивался внутрь с болью и натугой как ржавый гвоздь. В этот раз Карина не смогла возбудиться. Мешали мысли о сестре и что-то еще. Боль разбивала сознание на осколки и заставляла сжиматься сердце. Парень хлестал ее по ягодицам и требовал стонов. Она кричала как будто от удовольствия, а сама с облегчением выдохнула, когда он вышел.