На перемене они с Настеной по традиции отправились в столовую. Карина испытывала страшный голод, потому что утренняя булочка переварилась еще до прихода в университет, поэтому сейчас она взяла плотный перекус из двух порций «Оливье».

– Как думаешь, Артур оценил? – пролепетала подруга, положив тяжелую грудь на стол, и чуть не перевернула тарелку с гречей и тефтелями.

Карина заглянула в ее просящие глаза и почувствовала себя обманщицей, будто подстрекала подругу на заведомо опасное для жизни приключение, называя это легким променадом в полдень.

– Уверена, тут все оценили, – ответила она уклончиво и опустила лживый взгляд. – Зайкин особенно.

Кошки опять затерзали нутро. Настена засмеялась.

– Ну, он же прикалывается чисто. Спасибо ему, на самом деле, – она задумалась.

С нанизанной на вилку тефтели стекал оранжевый соус обратно в тарелку.

– Поддерживает. И неловкость разбавляет, – теплая улыбка застыла на румяном лице. – А то мне так стремно было идти в первый раз после стилиста. И сегодня тоже. Боялась, что высмеют. А Зайка… чуткий.

Карина с ней молча соглашалась. Она, только потеряв, поняла, что всегда пользовалась его поддержкой, фоном, незаметно, непроизвольно и неосознанно.

– И мне кажется, он сам ни в какие рамки не укладывается, потому никого никогда и ни за что не осуждает, – подруга подняла лицо и заключила, проглотив тефтелю. – Зайка классный. Не понимаю, чем он тебя так бесит.

Карина и сама не понимала. Но теперь он стал бесить ее гораздо сильнее, хотя добивался как раз обратного эффекта.

Настена вдруг отпрянула, пригляделась и пытливо спросила:

– У тебя кто-то появился, что ли?

– Как ты догадалась? – не без удивления усмехнулась девушка и чуть сдвинула брови.

– Ну, ты сегодня в том же, что и вчера, значит, ночевала не дома.

Ей не хватало только добавить фразы: «Это же элементарно, Ватсон!».

– Колись, давай, с кем замутила?

Карина придвинулась к центру стола и шепнула:

– С преподом по французскому.

У Настены глаза на лоб вылезли. Вторая тефтелька упала с вилки.