Если вопрос заключался не в наркотиках, то я не мог представить, что она хотела со мной обсудить.

— Я пришла поговорить об одном из ваших клиентов, — заявила она.

Блестяще. Я мог бы прикончить ее так же быстро, как она вошла сюда.

Не выпуская пистолета из рук, я скрестил ноги под столом.

— Я ни с кем не обсуждаю своих клиентов. Как врач, я придерживаюсь беспрекословной политики конфиденциальности. Так как это сродни разглашению медицинской тайны...

— «Ачурди».

Я напрягся и сильнее сжал пистолет в руке, отрывая ногу от пола.

Никто никогда при мне не произносил этого слова, кроме Армана — жестокого старого ублюдка, который был моим связным с этой организацией. Я познакомился с ним около двадцати лет назад во время отдыха в Белизе, и с тех пор мы стали с ним партнерами.

— Почему бы вам не присесть, мисс... — Она не посчитала нужным представиться. — А затем вы расскажете мне, для чего вы здесь.

— Он должен уйти отсюда.

Она указала на Эдди.

Я посмотрел на него.

— Все в порядке, — сказал я ему, — Ты можешь оставить нас.

Он секунду колебался, прежде чем покинуть кабинет.

— Он ушел. Вы можете начинать, — сказал я, как только раздался щелчок закрывающейся двери.

С кем бы ни приходилось общаться, я всегда старался примечать самые незначительные детали, даже не зная, пригодится ли это мне. Так вот, когда эта девушка села и положила свои руки на край стола, я отметил ее короткие, аккуратные ногти. На ней не было никаких украшений. В таком прикиде они были бы неуместны. Но я не мог оторвать взгляда от татуировки на ее пальце. За эти годы я видел их предостаточно. Да что там, у моего сына было несколько, да и у его приятелей тоже. Увидеть такой рисунок на ней было неожиданно. Он красовался на ее левой руке, от костяшки вверх по безымянному пальцу. Это был какой-то череп с рогами, но я не мог утверждать, какому животному он принадлежит.

— Я в курсе, что вы снабжаете «Ачурди» наркотой, — начала она, — и я хотела бы, чтобы это прекратилось.

Ее заявление ошеломило меня, и я рассмеялся.

Эта хрупкая молодая девушка с легкостью умещалась на половине стула, на котором сидела, и она возомнила, что может войти в мой кабинет и начать предъявлять требования. Я мог покончить с ней в два счета, стоило мне только поднять руку и направить пистолет ей в грудь. Но не мог отрицать того, что мне было крайне любопытно услышать, что она имела против этой организации, и почему стремилась ударить их по самому больному.