— Нет, нет, нет, Кир! Мне вставать пора! — запротестовала я, придав трагичности своему шёпоту.

— А с этим мне, что делать? — и Кир опускает мою ладонь на свой стояк.

Я послушно обхватываю пальчиками твёрдый член, сжимаю, вожу по шелковой коже.

— У тебя вообще, когда-нибудь, не стоит? — притворно ворчу я, хотя сама наслаждаюсь его возбуждением.

— Допиздишься Света, — рычит Кир, и сжимает мой подбородок, словно зверь обнюхивает моё лицо, — раком загну и выебу!

— Ты считаешь, что это меня напугает? — выгибаю бровь.

— А ты смелая стала! Давай займём твой рот, — и это не предложение, это приказ. Кирилл давит мне на плечи, и я спускаюсь ниже, по его разрисованной груди, зарываясь пальчиками в мягких волосках, и осыпая быстрыми поцелуями его кожу. Потом ниже целую его твёрдый живот, прикусывая и тут же сцеловывая свои следы от зубов. Кир вздрагивает, и утробно рычит, массируя пальцами мои плечи. Я немного приподнимаюсь и втягиваю носом его терпкий аромат, и как по команде во рту слюна. Я облизываю губы, и кидаю взгляд на него, прежде чем коснуться губами его вздыбленной плоти.

— Давай, зеленоглазая, бери в рот! — он как всегда груб, но в этом есть какой-то кайф. Какое-то порочное удовольствие именно в его хрипящем низком голосе, говорящем пошлый, грязные вещи, и я наслаждаюсь, и тяну, хочу услышать ещё пару эпитетов.

Кирилл нетерпеливо давит мне на затылок, а сам подаёт бёдра вперёд, выше.

— Соси, сказал, сучка зеленоглазая! — дождалась я, и послушно раскрыла губы, вобрала в рот, его большой член. Не трачу время на облизывание и поцелуи. Я уже знаю, что ему в кайф вот так, глубоко, притом сразу, хотя подстроится к этому очень сложно. Дыхание сбивает напрочь. И только его довольное урчание, и прикосновение жёстких пальцев, дрожь большого тела, меня останавливают, чтобы не оттолкнуть его, сдерживая его напор. Он проникает глубоко в моё горло, и от этого его печет, и рвотные позывы, заставляют катиться слёзы по щекам, но я терплю, и даже немного наслаждаюсь, его слабостью. Потому что вот сейчас этот суровый мужик и циник, прикрывает блаженно глаза, и шепчет моё имя, и я позволяю ему быть грубым и жестким, отпускать на волю своего зверя.

— Минет с утра! — это Саша повернулся, разбуженный нашими игрищами. — Да ты идеальна, конфетка.

Я бросаю взгляд на Сашу, но Кир снова рывком нанизывает меня на себя, и мне не до разглядываний. Чувствую только, как прогибается рядом матрас, потом горячие ладони гладят меня.

— Меня порадуешь, конфетка? — урчит голос моего второго любовника, и он касается моей груди, зажимая между пальцами мои соски, и я глухо стону, дёргаюсь всем телом, от простреливающего удовольствия.