Я поморщилась, Ирка надавила на ещё одну болевую точку для меня.

— Скажу тебе больше, — решилась я, — дальше «сорта его персональной наркоты», я не продвинулась, хотя чего уж скрывать, когда сама призналась в любви, рассчитывала на ответ, но тут я смирилась, особенно когда появились сыновья.

— Вот здесь бы тоже могла проявить настойчивость. У вас уже давно серьёзные отношения.

— Я один раз про это пошутила, так он на меня так посмотрел, что мне совсем расхотелось затрагивать эту тему, пусть будет как раньше, меня всё устраивало, до того момента, как я всё испортила…

— Ой, да ничего ты не испортила! Задела его самолюбие, подумаешь, от этого никто ещё не умирал!

— Ира, ты не забыла, о ком ты говоришь? Кирилл может месяцами держать мину, и жечь меня холодом, как бы противоречиво это не звучало!

— Значит, выведи его из равновесия, пусть взбеситься, а там и поговорите.

— Последний раз, когда я его вывела, у меня на заднице был синяк, — сказала я на это, а ещё промолчала, что попала с внутренними разрывами в больницу.

— Ну, тогда смирись, — выдохлась Ирка.

— Ладно, — вздохнула я, — расскажи лучше про своего ресторатора.

***

На следующий день, после метаний, я всё же собираюсь на благотворительный вечер.

Для этого договариваюсь с тётей Олей, предупреждаю её, что с Ромкой могут возникнуть проблемы, потому что мы задержимся до поздна, и мальчишек я хочу оставить у неё.

Потом еду за Ромкой в сад и за Андреем в школу, отвожу их к тётушке и мчусь в салон к Надин, с которой договорилась накануне.

Платье уже готово. Поменяла его в последний момент, вдруг вспомнив слова Ирки, про позлить Кирилла, которого мельком видела только вечером, и конечно мы даже паром десятком слов не перекинулись.

Он пришёл с работы, мы поужинали, он ушел в кабинет.

Спал он в гостевой, с того самого момента, как мы поссорились. Утром его уже не было, когда мы все вместе спустились вниз.

И так неделю. Если мне было бы наплевать на него, это была бы не жизнь, а сказка. Но меня до боли задевало такое отношение, вина за случившиеся просто грызла меня. И поэтому вывести его из этой заморозки, показалась мне хорошей идеей. О том, что будет, если он не среагирует, я думать не хотела.

А реагировать было на что. Платье, которое я заменила в последний момент, было чёрным открытым, длиной до колена. Облегало мою пусть и не идеальную фигуру, но в последнее время, аппетита совсем не было, я слегка схуднула. Я его, поэтому и не носила, считала его слишком откровенным. А примерев с утра, поняла, что это то, что надо.

Конечно, к нему были ботильоны на высокой шпильке, и черные чулки, с широкой ажурной резинкой, и в надежде на удачную провокацию, кружевное боди, под ним.