Такая.

Осознать это было сложно, и впервые за долгое время Игнат почувствовал не только жалость и страх за мать, но и злость. Ну какого, спрашивается, хрена, эта женщина снова начала пить? Она же говорила ему, что вылечилась, что все хорошо! И тут же его кольнула вина — в последнюю неделю он мало с ней разговаривал. А надо было звонить каждый день, два раза в день, три, чтобы отслеживать ее состояние! Или лучше видеть ее каждый день. А он…

Отец снова все разрулил. Оплатил лечение официанту и дал сверху неплохие бабки, чтобы тот не подавал заявление в полицию. Дал на лапу менту, чтобы тот замял дело. Дал главврачу, чтобы у матери было все самое лучшее. Договорился через него на лечение в какой-то новой клинике. И они с Игнатом ушли. Отец отправился домой. Игнат сначала хотел поехать к Сержу, но подумал, что не хочет напрягать его своими проблемами, и так постоянно ноет. И просто заехал в первый попавшийся бар, где в одиночестве сидел за стойкой и глотал обжигающую жидкость, ненавидя себя еще и за это. Мать ведь тоже делала так. Она начала пить, когда ушла Катя, а отец стал гулять направо и налево. Заливала свою боль. Неужели он такой же? Такой же слабак?

К нему попыталась подсесть какая-то девица в красном откровенном платье, явно надеясь на быстрый секс и вознаграждение — она явно была охотницей за такими, как он, и знала, что Игнат оставит подарок, если она удовлетворит его, как следует. Но крошка не знала другого — мысли Игната были только о сводной сестре. Он как будто с ума сошел. Хотел только ее и никого больше. Серж ржал и говорил, что это любовь, а Игнат грозился сломать ему нос за такие слова.

Он вернулся в особняк, который все еще не мог считать своим домом (или не хотел). Пошел на кухню, потому что резко захотел жрать. И увидел танцующую там Ярославу. И тогда он сошел с ума. Окончательно.

Лежа на кровати в своей спальни, Игнат тихо смеялся. Что он ей говорил спьяну? Что замерз? Что хочет, чтобы она отогрела его? Она и отогрела. Позволила ему сделать ей хорошо.

Это была его странная фантазия. Не чтобы он кончил от ее рук, а чтобы она — от его пальцев. Игнат невольно прокручивал это в голове, каждый раз дико заводясь — гораздо сильнее, чем от порно или чьего-то реального секса, свидетелем которого порою становился на тусовках.

Ярослава оказалась чувствительной — стоило ему дотронуться до нее там, как задрожала от нетерпения, слегка выгнула спинку, сильнее впилась пальцами в его плечи. Несколько минут он играл с ней, ощущая восторг от прикосновения к самому запретному месту ее тела. Ласкал Яру, вместе с ней задыхался от нетерпения, наслаждался ее взглядом, учащенным дыханием, тихими короткими полустонами, которые она не могла сдержать в себе. А когда он назвал ее по имени — как в своих фантазиях — она кончила. И он, жарко целуя Яру в губы, ощущал, что сам на пределе, так сильно распалился. Если только она коснется его сейчас, там, внизу живота, крепко обхватит тонкими пальцами, будет достаточно нескольких движений ее руки, чтобы он испытал то же самое, что и она.