Единственное, за что она смогла зацепиться после своего воскрешения. Подобно первому крику ребенка после рождения. И ее тело продолжало гонять кровь по венам, вырабатывать тепло, каждая клетка боролась за ее существование. Она была жива.

Ей не нужно было даже смотреть на него, чтобы понять свои чувства. Кира без промедления, не задумываясь о том, что мог погибнуть или не найти ее тела в пучине мутной воды и сильном течении, прыгнул за ней. «Я бы подох с тобой». Это звучало так просто из его уст, как будто нет ничего естественней. То, что он с Аленой, не причиняло уже боли. Пускай так. Все, что у нее есть — это только этот миг. Все, что будет дальше — неважно. Если это было послание небес, чтобы Лея обрела веру, то ради этого стоило умереть.

Она еще не знала, что делать с этим знанием. И как все обернется. Каждый последующий шаг был неважен. Кроме настоящего момента. Просто делать вдох. Просто смотреть на небо. И видеть парня, которого ты любишь. Миг — это самая большая драгоценность, которая есть у человека. Ни планы на будущее и ни скорбь о прошлом. Только то, что происходит сейчас.

Вышли из машины они так же молча. Кира взял телефон и пошел вперед. Спина его была напряжена, походка стремительна. Лея была уверена, что он сейчас что-нибудь разнесет. И этим может оказаться любой предмет, попавшийся на его пути. Но Кира включил камин и стал кругами расхаживать по гостиной, закрывая лицо ладонями и проводя ими по еще влажным волосам.

— Грейся, — скомандовал он. И указал на место рядом с камином, где был кухонный стол в виде острова с покрытием из черной мраморной плиты.

Прислонившись к этому высокому столу, на котором обычно повар их семьи готовил, Лея смотрела в пол, не в силах что-либо сказать. Какой в этом смысл? Больше она никогда не увидит его. Зачем-то ее жизнь снова не оборвалась, и все, что ей остается, — это как-то существовать дальше. Но сейчас думать об этом хотелось меньше всего.

Словно прочитав ее мысли, Кира подошел к ней и взял указательным и большим пальцем ее подбородок. Наверняка косметика смылась, пока она была в воде, да и синяк стал сильнее заметен, набирая больше синего и фиолетового пигмента.

В отличие от выражения лица прикосновение его было нежным и еле осязаемым, словно в своих руках Кира держал что-то хрупкое. Лея чувствовала покалывание от его кончиков пальцев на своей коже, что вызвало тепло во всем теле посильнее, чем от камина.

— Кто это сделал, — процедил он сквозь зубы, словно резал металл.

— Александр, — врать не было смысла. Да и значения это уже никакого не имело. Ни для него, ни для нее.