Понятно, что я очень торопилась на самолёт, так ведь ещё Марат вывел из себя своим занудством о предстоящих соревнованиях.

Приблизившись к туалетной кабинке, которая на удивление так и была открыта, я замерла. В щёлочку увидела, как мажор стоит в расстёгнутой рубашке и кому-то строчит письмо по телефону. Здесь же запрещено включать телефоны. Или это обычным людям запрещено, а поднебесным – всё позволено.

– Подглядывать за мной вздумала? - Распахнув дверь, он втянул меня в кабинку, отложил телефон и рывком снял с себя рубашку. А затем кинул её мне в руки. — Я жду.

Красивый полуголый зараза.

Подкачанное загорелое тело, каждая мышца и бицепса на своём месте. Сразу понятно, мажор обожает своё тело, восхищается им и ублажает. На левом плече виднелась тёмная татуировка с драконом. А ещё какая-то надпись на латыни.

Золотая цепочка не шее немного утопала в чёрных волосах, которые покрывали большую часть груди, тонкой полоской спускались на подтянутый живот, а затем терялись за кожаным ремнём брюк.

Ниже смотреть сил у меня не было, потому что я увидела, что там снова что-то поднимается.

Его сильные руки упёрлись в узкие бёдра, на левом запястье я заметила массивные часы, похоже, сделанные эксклюзивно на заказ. Белое золото и стекло переливалось от светильника на потолке, а секунды отсчитывали время, сколько ещё мы будем смотреть друг на друга и молчать.

– Хочешь ты этого или нет, я всегда добиваюсь своего.

С трудом отведя взгляд от красивых рук, которые могли бы ласкать мою грудь, я сглотнула и подняла глаза на его довольную улыбку. Казалось, он что-то задумал.

– Я тоже! И я не позволю, чтобы пострадала невинная девушка. Вся вина будет на мне.

– О чём ты говоришь, дикарка? Посмотри на себя, решила сыграть со мной в игру, правила которой я сам установил? Не по Хуану сомбреро!

– Хамло! - Я кинула рубашку ему под ноги и посмотрела в глаза. – Всё равно её уже не отстирать.

Мажор похотливо глядел на меня, а в глазах плясали чёртики. Но вот его лицо говорило об обратном. Напряжённые желваки играли в накрепко сцепленных челюстях, а ноздри раздувались. Казалось, злость скапливается в одном месте, ещё немного и она выплеснется наружу. Или рванёт разъярённым вулканом.

– Решила оставить меня без рубашки, дикарка? - Прорычал мужчина, осматривая меня с ног до головы, как охотник смотрит на жертву, прежде чем решает её заглотить.