За что, господи? Ну за что? Почему именно я? Я ведь хожу в собачий питомник волонтерить и бабушкам всегда место уступаю в транспорте, а еще подбираю на улице бездомных животных, лечу их и пристраиваю, даю путевку в жизнь. Так за что ты наказуешь меня так изощренно.

Я стояла напротив огромного, похожего на гризли, мужика и мечтала провалиться сквозь землю. Только бы не чувствовать взгляда подбитых насмешливых глаз на своем заду, который не прикрывали лосины, рассыпавшиеся на «стрелки», а нарисованная мордочка киски на трусах сейчас не казалась мне милой – скорее пошлой и неуместной.

– Егор, черт побери, ты в норме? – раздавшийся за моей спиной мужской, но какой-то тонкий голос, прозвучал как холостой залп Авроры в дождливый осенний день.

– Все в порядке, Михуил, – оскалился бородач, и мне захотелось выдрать ему глаза, которыми он прожигал мою киску, ну, то есть кошачью мордочку нарисованную на трикотажных дурацких пейджен-слипах, которые в народе зовут панталонами. Нафиг я вообще их купила, ну не детсадовка же я. И морда у кошечки сейчас кажется зловещей, а не милой. – Знаешь, ты нашел самый никчемный фитнес – центр. Или в этом городе все такое: женщины, спортивные залы, парковки, торговые моллы?

Я оглянулась и всхлипнула. Друг немаленького бородача был похож на гору, и его писклявый голосок казался насмешкой всевышнего. Я стояла зажатая между двумя мускулистыми великанами и чувствовала себя еще более убогой, чем обычно. Очень надеюсь, что они не замечают валиков на моих боках, и целлюлита на заду. Хотя, я же вся перед ними, как на ладони. Щеки залила огненная краснота, я почувствовала, что воздух вот-вот кончится, и я свалюсь на пол, в довершение своего позора. Нельзя позволить себе совсем уж пасть в глазах гризли и его прихвостня.

– Налюбовались? – каркнула я, попыталась сглотнуть липкую слюну, но подавилась и закашлялась, как бывалый туберкулезник со стажем. Из глаз брызнули слезы, но я все еще убеждала себя, что не потеряла лица.

– На твою восхитительную незамутненность насмотреться невозможно, – захохотал гризли и похлопал меня по спине. Легонько. Но показалось, что из меня выпадет позвоночник. – Прям никак не наглядюсь, прям никак.

– Дурак, – прорыдала я и расправив плечи почапала к выходу из зала на негнущихся ногах. Колени содранные до мяса немилосердно жгло.

– Ты обзываешься, как детсадовка, лягушонок, – заржал чертов гризли. Я оглянулась, посмотрела на его физиономию и зловредно отметила, что его глаз начал отекать и закрываться. Так и надо этому самоуверенному бабуину.