Она волнуется. Переживает. Ищет пацана взглядом.

Раздается жуткий грохот.

Мы мчимся на звук.

Даже я напрягаюсь и бегу, не чувствуя ног. Залетаю в оранжерею первым, бросаю взгляд вперед и заливаюсь хохотом.

- Тимур, - бормочет Ника, залетая следом. - Тимур, что там?

- Тагир решил сделать ремонт.

Звук не стихает. Наоборот нарастает. Бум, бум, бум. Оглохнуть можно. Барабанные перепонки реально лопаются.

Вероника столбенеет. Кусает губы, крепче прижимает Лизу к груди, прикрывает ей ушко ладонью, а потом улыбается, облегченно выдыхает.

Тагир дубасит мраморный пол молотком, потом отбрасывает орудие в сторону. Вид у него до жути довольный.

- Ма! - к Нике оборачивается. - Мама, смотли!

Разговорился. Пацаны обычно позже болтать начинают, но наш во всем стремится быть первым. Он собирает мелкие осколки плиты, подбегает к матери, протягивает их.

- Блестит, - от улыбки светится. - Сокловища!

- Спасибо, сынок, только больше не надо хвататься за молоток.

Ника передает нашу малышку няне, принимает подарки от Тагира.

- Там, там еще есть, - бормочет мальчик и снова бежит к расколоченным плитам.

- Тимур, - шипит моя богиня. - Забери тот чертов молоток.

- Не ругайся, - хмыкаю.

И выполняю ее требование прежде, чем пацан успевает захватить новую игрушку. Тагир хмурится, топает ногой, а потом опускается на колени и начинает молотить кулаком по мрамору.

- Сокловища, - повторяет упрямо. - Смотли!

Дьявол.