– Вы останетесь здесь, – обрываю. – Привыкайте.

– Глеб, ты… подожди, в каком смысле – здесь?

– Ваш родовой особняк теперь будет вам родным домом. Вы не покинете пределы этой комнаты. Наверх подниматься запрещено.

– Глеб, я хочу пить, – накрыла ладонью горло. – И тут душно. Мне уже становится плохо.

– Здесь есть вода, – кивком голову указал на графин, который она приготовила для Лики. – Чем не подходит?

– Глеб…

Она побледнела и осела обратно на кресло.

– Мне… мне нужен мой врач! Ты что, собрался меня погубить? Заморить голодом?

– А что вы собирались сделать с моей женщиной?

Молчит. Только губы поджимает.

– Вы получите все, что потребуется. Еду. Воду. Но сперва используйте то, что уже находится здесь. Врача обеспечу.

Дрожит. Вся сотрясается.

– Глеб, ты что, считаешь, продукты отравлены? Нет. Я бы никогда на такое не пошла. Я бы не стала вредить беременной женщине.

– Я знаю. Иначе бы сейчас так мило не болтали.

– Тогда почему…

– Вы слишком далеко зашли, чтобы я позволил вам снова разгуливать на свободе.

Разговор окончен.

Я возвращаюсь в тачку. По дороге опять прокручиваю сложившийся расклад. Мои люди пока не нашли никакой связи между мачехой и Воронцовым. Нет встреч, нет ни единой зацепки. Но я понимаю, что в случае с таким хитрым уебком это ни черта не значит.

Воронцов заказал собственную семью. Грохнул всех Басаевых. С моральной точки зрения он сделал миру хорошую услугу. Но блять, сопливый пацан вдруг нанимает киллера. Такое мало кто способен провернуть. Такое еще и мало кому придет на ум. Бьюсь об заклад, наша реальность станет только лучше, когда этот мутный гад отправиться в пекло к своей родне.