Ну почти.

Мы поправляем смятую одежду. Приводим себя в относительный порядок. Покидаем подсобку, держась за руки. Любой, кто хотя бы раз взглянет на нас, сразу поймет суть, уловит тайный смысл происшедшего. По нам четко видно, чем именно мы занимались. Какому разврату предавались. Как долго, как жестко, как сладко.

Не чувствую губ. Рот немеет от страстных поцелуев. Даже челюсти ноют. Все мое тело разламывает истома. Цепенею и содрогаюсь.

Я главное доказательство нашего общего преступления. Едва ноги переставляю, еле двигаюсь. Колени мелко дрожат и предательски ослабевают, подгибаются. - Может, перекусим? – спрашивает Ник.

- Мне пора, - смотрю на часы, лихорадочно сглатываю, осознавая, что начальник легко простит задержку, просто проигнорирует.

Но наглеть не стану. Надо меру знать. Надо…

- Ладно тебе, - отмахивается Зверь. – Присядем ненадолго.

- Тут же мест нет, - выразительно обвожу взглядом набитый битком зал. – Некуда нам присаживаться.

Усмехается. Подходит к одному из столов, впечатывает тяжелый взгляд в парня, который занял там место и только что получил свой заказ от официанта. Буквально мгновение – и бедняга подскакивает, спешит убраться подальше, оставив крупную купюру, даже не ждет сдачу. Уносит ноги отсюда, не оглядывается. Выглядит фантастически: никаких фраз, ни единой угрозы, зато стул свободен.

Как Зверь умудряется? Откуда у него такая власть над людьми? Давящая аура. Жесткая и пугающая. Пронизанная энергетикой кровожадного хищника.

Но это ведь ужасно. Это неправильно. Нельзя поступать подобным образом.

- Прошу, - галантно произносит Никита и отодвигает для меня стул.

Покорно опускаюсь на сиденье.

- Миша пропал, - озвучиваю то, что тревожит уже несколько дней.

- Кто? – хмуро сдвигает брови.

- Михаил, - уточняю тихо. – Мой супруг.

- Ты вроде на развод подала, - мрачно чеканит Зверь.

- Подала, но… он отец моих детей.

- Да, - кривит губы. – Такое трудно исправить.

- Никита.