- Катюша, - роняю глухо, поглаживаю ребенка по макушке. – Катя, не надо плакать. Я найду путь. Я обещаю. Клянусь. Я верну вас обратно.

- Что за глупости? – хмуро бросает Михаил, пробует оторвать от меня дочку, но она не поддается. – Катя, ты едешь со мной. Складывай вещи.

- Нет! – кричит истерически. – Нет! Не трогай меня!

- Это ты ее против меня настроила? – ревет бывший. – Ты?! Признавайся! Она любила меня, а теперь такое… Хорошо, что теперь твое общение с детьми ограничено. Будешь видеться с ними только на выходных. Когда я разрешу. Когда сочту нужным.

- Пап, ты зачем ментов привел? – спрашивает Дима.

- Ребята, тише, - вступает в разговор посторонняя женщина, очевидно социальный работник. – Понимаю, вам трудно принять такую быструю смену обстановки, но вы привыкнете, так будет лучше.

- Ни хрена вы не понимаете! – рявкает сын. – Отвалите от нас. Мы взрослые и сами будем решать, с кем и как жить. Я никуда не поеду. Заставьте меня. Вперед! Попробуйте.

Михаил опять старается забрать дочку.

- Нет! – кричит она так громко, как никогда прежде, вырывает мою душу. – Нет! Урод! Ублюдок! Я тебя ненавижу! Ненавижу! Понял? Чтоб ты сдох!

- Катя, - пораженно шепчет бывший. – Катенька, чего ты…

Жуткая сцена. Страшная. И хуже всего – я понятия не имею, как поступить дальше. Ясно, банкет заказан и оплачен Багровым-старшим. Бесполезно действовать легальными методами и пытаться обжаловать решения проплаченного суда.

- Твое воспитание, - ядовито цедит бывший. – Твое! Раньше они так себя не вели. Были тихими и послушными. Что ты им наплела обо мне?

- Миша, - нервный смешок вырывается из горла. – Откуда тебе знать, какими наши дети были и как себя вели? Ты плевать на них хотел, почти с ними не общался.

- Ложь! – восклицает. – Наглая ложь! Да как ты…

- Папа, - произносит сын. – Мы все знаем. Про твои измены. Про предательство мамы. Я никогда не думал, что скажу это, но… мне стыдно. Очень стыдно, что ты мой отец. - Миша, - повторяю. – Одумайся. Неужели ты не понимаешь? Совсем не замечаешь реакцию наших детей? Неужели тебе настолько наплевать?

Надежда вспыхивает внутри. Острая. Мощная. Жгучая. Сейчас я и правда верю, супруг остановится, прекратит разыгрывать чудовищный спектакль.

Его взгляд. То, как дергаются уголки губ и подрагивает подбородок.

Михаилу больно. Я вижу. Чувствую. Ему очень больно участвовать во всем этом, устраивать всем нам реальный ад. Он начинает сомневаться.

Но тут в квартире возникает еще один человек. Врывается яркой вспышкой, наполняет коридор тягучим цветочным ароматом.

Миг – и почва уходит из-под ног.