Я сделала Дане знак и, когда она наклонилась ниже, чтобы никто не смог услышать нас, тихо сказала:

– Загляни в отдел ковров. Если что-то тебе приглянется, мы сможем вернуться сюда в другой раз.

Дана непонимающе посмотрела на меня:

– Но я думала…

Я прервала ее, закатив глаза:

– Дана, поверь мне: она ненормальная!

Без лишних слов соседка подмигнула мне и исчезла в отделе ковров.

Когда мы вернулись обратно, отец стоял в центре пустой комнаты, переключая каналы на прикрепленном к стене телевизоре.

– Все работает, – сообщил он.

– Спасибо, пап, – ответила я.

Он устало улыбнулся:

– Нет проблем.

Да, поведение моей мамы в течение последнего года ужасно раздражало, но с отцом дела обстояли еще хуже. Было время, когда мы дни напролет разговаривали о хоккее. Это была наша взаимная страсть, а для него еще и источник средств к существованию. Но потом со мной произошло несчастье, я не могла больше появляться на льду, и это буквально сокрушило отца. После несчастного случая он будто состарился на десять лет разом, и я очень надеялась, что мой отъезд из дома поможет ему прийти в себя.

Я решила, что настало время ненавязчиво выпроводить родителей в коридор и отправить домой.

– Мам, пап, сегодня на лужайке планируется барбекю в честь первокурсников. Мы с Даной туда тоже идем. И скоро.

Мама всплеснула руками:

– Подожди немного, Кори… Я совсем забыла повесить твой ночник!

Она бросилась в мою спальню, а я еле сдержалась, чтобы не наговорить ей грубостей. Ночник? Серьезно? Я не пользовалась ночником с тех пор, как мне было семь. А когда мой брат отправлялся в колледж, никто не изводил его навязчивым кудахтаньем. Билет на самолет и прощальное похлопывание по плечу – вот все, что получил Дэмиен.