— Ночь, Алис, опять волноваться будет.

— Пускай привыкает. По ночам надо же будет вставать.

Я беру телефон и набираю Мишу.

— Включи динамик. — Я слушаю ее и кладу телефон себе на ноги.

— Что случилось, Лер?

Отвечает со второго гудка. Снова его разбудила и заставила нервничать. Надо как-то сказать, чтобы он понял.

— Лера! — Повышает голос.

— Нормально все, ты чего кричишь?

Смеется Алиса. А я как представлю, снова слезы из глаз. Ребенок столько всего испытал и перенес, а теперь шевелится, решив все же обосноваться там и не покидать домик раньше времени.

— Малыш твой шевелится, представляешь? Мы тут сидим и плачем.

— Чего вы плачете? Я сейчас приеду, — выдыхает тяжело. — Лера чего молчит?

— Я тут, — вытираю нос, — просто неожиданно как-то. Миш, куда ты поедешь? Ночь же. Тебя не пустят. У нас режим.

— Я вижу, какой у вас там режим. Давайте по койкам и не нервируйте детей.

— Есть, сэр, — смеется Алиса. — А ты привыкай по ночам вставать. Это было первое испытание. Ты его прошел. Хоть и бубнел.

— Ты что там, школу молодых отцов открыла?

— Мама всегда горевала, что на мне прервалась наша педагогическая династия.

Шутит в ответ, а у меня поднимается настроение от их диалога.

— Давай, Макаренко в юбке, спать ложись и Леру мне дай.

— Да, папаша, передаю.

Алиса выключает громкую связь и передает мне телефон.