– Так ты за этим обращалась к Никитину? Обследование какое-то надо было тебе пройти? – осеняет меня.

– Да, – глухо отзывается Тая. – Мне нужно было убедиться, что другой врач правильно поставил диагноз. И Илья Сергеевич подтвердил.

– Значит, ты поэтому такая отмороженная была всю прошлую неделю? Почему сразу мне не сказала?!

– Я хотела сначала убедиться.

– Тая… – с осуждением качаю я головой.

– Прости.

– И что? Это лечится? Есть какие-то варианты?

Тая снова набирает воздух в лёгкие, прежде чем заговорить.

– Понимаешь, это врождённая патология. Как мне объяснили, ничего сделать нельзя.

– Значит, мы найдём других врачей. Которые смогут что-нибудь сделать.

– Костя, мне в двух клиниках уже сказали одно и то же! Причем одна из этих клиник – лучшая в городе и принадлежит твоему другу! – срывается Тая на крик.

– Успокойся…

Она закрывает лицо руками и снова сдавленно произносит:

– Прости.

Я встаю, обхожу стол, сажусь рядом с малышкой и перетягиваю её к себе на колени. Тая утыкается мне в грудь и начинает плакать. А я обнимаю её, глажу по спине и прижимаюсь губами к макушке.

– Ну всё, успокойся.

– Я какая-то проклятая. Не знаю, зачем я вообще на этот свет родилась. Ненавижу эту жизнь, это всё…

– Прекрати.

– Я не хочу жить…

Беру её лицо в ладони и заставляю посмотреть на меня.