Я наклоняюсь, чтобы взять тюбики. Незнакомец опережает меня, наши пальцы касаются друг друга, от его прикосновения исходит тепло. Мое сердце вздрагивает от этого прикосновения.
Незнакомец смотрит на мою грудь, когда я поднимаюсь на ноги вместе с красками. Мои светлые волосы развеваются в стороны, когда я поворачиваюсь к столу, желая скрыть свое взволнованное состояние. Вся эта встреча идет ужасно неправильно, выставляя меня так, будто я не знаю, как вести себя рядом с кем-то несправедливо привлекательным.
Могу ли я обвинить тот факт в том, что я всю жизнь ходила в католическую школу для девочек? Звучит правдоподобно.
— А, у нее есть голос. — Он издал грубый смешок, его грудь затряслась, прежде чем он взял себя в руки.
— Да.
Он указывает на различные кисти, которые я расставила в идеальную линию, его толстые пальцы задерживаются на тюбике с краской.
— Тебе нравится рисовать?
— Я люблю это, как грязную интрижку. Это скрытый секрет, известный лишь немногим избранным.
— Я люблю хорошие секреты. — Он подносит палец к губам, притягивая мои глаза к их полноте.
— Ты и все остальные. Не хочешь поделиться одним из своих и сделать все поровну? — Мой рот работает быстрее, чем мой мозг, не заботясь о том, чтобы фильтровать свои слова.
— У меня никудышные секреты. — Он пожимает плечами.
— Значит, я дерьмо в разговорах. — Мои руки скрещиваются на груди, заставляя грудь приподняться на дюйм.
Он опускает глаза, когда я расцепляю руки.
— В тебе есть что-то такое. Хорошо. Я люблю читать хотя бы главу из книги каждый вечер перед сном. Это моя традиция с детства, которой я придерживаюсь до сих пор, несмотря на плотный график. — Он говорит о своем признании как о грязном секрете, что-то контрастирующее с его спортивным образом. Каким-то образом это делает его более сексуальным.
— Какая твоя любимая книга? — Сомнение звучит в моем голосе.
— Если у тебя есть любимая, я тебе не доверяю. У любого книголюба есть как минимум пять, которые он может назвать с ходу. — Его голубые глаза смотрят на меня.