Закрывая глаза, она откинулась на спинку дивана, точно так же как он, заметила как мышцы её тела постепенно начинали расслабляться, и её потянуло куда-то далеко, она почувствовала что засыпает.

— Ну ладно, мне пора. — Миша встал с кресла, от выпитого вина его немного словно по воздуху несло, движения казались плавными расслабленными. — Я пошел! — Мне уже пора идти, уже поздно- потянулся, так же лениво, сладко, как потягиваются дети после сна, и снова толкнул колокольчик… Дзынь-дзынь… Дзынь-Дзынь..

— Пока! Застегивая куртку, около входной двери, на вешалке он заметил зонтик, черного цвета. Это мой зонт? — Наверное твой, если ты его узнал, забери. — Да. Он покрутил его в руках, точно мой, а я думал, что его потерял.

— Береги себя, он приобнял её по дружески. — Если что, звони, всегда!

— Ладно, закрывая замок железной двери, ответила она. Её тело покачнулось, закружилась голова, видимо от спиртного, прикрыв глаза они опустилась на сиденье прихожей, такую маленькую скамеечку, для одевания обуви, под вешалками с одеждой, как у всех. На несколько минут с закрытыми глазами оставалась там, потом что-то подтолкнуло её изнутри, встрепенулось, она поднялась и вялыми шагами пошла в гостиную, чтобы сесть на диван.

Долгие несколько шагов по длинному коридору, как по тоннелю к светлому окну, но на улице было уже поздно, стемнело. Еще два шага, вот перед ней окно, справа фортепиано, слева диван и кресло, она обернулась и обмерла. На диване сидели двое, оба кумира её детства. Джон Ленон и Курт Кобэйн. Вот это да! Так, подумала она. Спиритический сеанс начался.

Телевизор был выключен, но при этом еле слышко играла музыка, классические оперы, итальянских и немецких композиторов, сборник, кажется весь вечер тихим фоном был включен домашний кинотеатр, из колонок, которого неразборчиво вытекал слабый звук. Прежде чем сесть на кресло, рядом с неожиданными гостями, ей рука потянулась к круглой ручке управления звуком, она повернула колесо, электронные цифры на табло побежали, 09-10-11… 15… 22, но громкость звучания так и не прибавилась. 24–25… 35-37-40… при таких уровнях мощность звука должны была оглушить присутствующих, но громкости нет. Значит сон. Поняла она. Так бывает во сне. Осознанном. Повернула голову, на диване сидели всё те же, молча, она опустилась в кресло и вдруг пространство трансформировалось, перетекая в неизвестную ей форму. Вместо телевизора зеркально отразился еще один диван, на котором сидели две новые фигуры, старческая фигура низенького роста принадлежащая Вуди Алену и крепкий на вид, высокий, подтянутый мужчина Квентин Тарантино.