Пытаюсь рассмотреть это место как писательница. Здесь три горы. Слева Жигулевкие горы, справа тоже хребты Сокольей горы, которая начинается с лысой верхушки, и я здесь сижу на третьей горе, которая между двух хребтовых горных рукавов. Похоже на две руки, а я в самом сердце… Внизу Волга…

Две огромные горные руки, которые с нежность и любовью по-матерински обнимали бы воздвигнутый здесь храм, защищая и оберегая его. С этого места есть такое ощущение.

С каждого бока два потока. Слева водная дорога по Волге вдоль Жигулёвских гор, а справа автомобильная дорога, путь с нескончаемым ходом машин. У башни есть что-то общее с маяком…

Мне надо продумать эскиз в деталях, хочется круглых форм, напоминающих осадную крепость.

Круглые стены с забором как у Кремлевской стены, с дорогой, чтобы по ним ходить можно было как по китайской стене. Хочу, чтобы всё сооружение напоминало торт с несколькими ярусами, чтобы каждый был выше и меньше по диаметру, предыдущего и в центре самая высокая как свеча была сама башня-маяк.

И лестница длинная вниз, красиво распахивающая сердце любезно приглашающая внутрь похожая на ту, по которой бежала Золушка, потеряв туфельку

12

Пожалуйста, давай встретимся и поговорим! Может надо уже признать, что внутреннее ощущение и реальность, совершенно разные вещи. Так можно быть внешне совершенно свободной при внутренней крепкой привязанности, которая не позволяет жить в гармонии, наоборот, создает резкий дисбаланс и ощущение надломленности.

Неужели так трудно поговорить? Зачем тебе быть моим палачом, если так случилось?

Думаешь, у меня нет чувства вины? Это только кажется, что между нами ничего не происходило, мы не говорили не о чем, виделись несколько раз и всё. Не может такое мимолетное знакомство испортить кому-то жизнь, или нанести психологическую травму.

Человек как бы не может знать чужие мысли, вроде бы так, но свои-то он знает, очень хорошо. Если бы было на самом деле всё так просто, с чего бы тебе избегать встречи со мной?

Я не знаю правды, у меня не было возможности с тобой поговорить, понять происходящее, ты как специально лишил меня вся кого шанса понять. Миллион версий, как воздушные шары, к которым привязан сказочный домик, давно улетел, вместе с моей крышей, и всем остальным. Образно, разумеется. Столько всего я написала тебе, не для того, чтобы ты избавился от меня навсегда, наоборот, мне то хотелось, как то приблизить, чем больше я писала, тем дальше ты исчезал.

Мне нужно поговорить, те вещи, которые происходили тогда, до сих пор не дают мне покоя.