— А больше и не надо. Вы уволены. Чтобы через пять минут место за столом секретаря было свободным, — холодно и безжалостно отчеканивает босс. — Свободны.

Уволена!

Секунда! Вторая! Я стою как будто к месту прибитая, не в силах поверить в услышанное.

Но когда Андрей Валерьевич поднимает глаза и окидывает меня холодом своих серых глаз, я все же схожу с места и, выскользнув за дверь, прикрываю ее плотно за собой.

У меня больше нет работы. От этой мысли ноги невольно подкашиваются в тот момент, когда подхожу к стулу. Падаю на него с размаху и прячу лицо в ладони. Прижимаю их плотнее, глушу громкий всхлип. Что же мне теперь делать-то? Как быть?

В груди так неприятно становится. Перед глазами расплываются разноцветные круги. Отчаяние захлестывает с головой. Может, нужно вернуться и еще раз попросить босса не увольнять меня? Объяснить ему всю ситуацию нормально? Но разве такие, как он, смогут понять? Вряд ли. Для таких только деньги важны и их собственные интересы. Вон как он меня вышвырнул, даже не дал и слова сказать. А я бы и сказала, между прочим.

Поднимаюсь на ноги. Времени жалеть себя у меня нету. Ладно, пусть ему кто-нибудь другой добавляет два кубика сахара и ставит чашку ручкой налево.

Собираю в пластиковую коробку свои немногочисленные вещи. А если серьезно… Прокручиваю в мыслях, как приду домой и как буду объяснять Вите, почему меня уволили с работы…

Щелчок. И я дергаю головой… Нет. Сегодня все будет по-другому. Сегодня я точно скажу Вите, что о нем думаю. И пусть он сам расплачивается со своими долгами, а меня с Гришей не трогает. Не обязана я Вите ничем. Пусть только попробует опять припугнуть. Одного мужика, который смог сегодня на мне отыграться, достаточно.

Выскакиваю из приемной взбудораженная, расстроенная. У меня на душе такой сумбур, что страшно представить, чем может закончится вечер. Хорошо быть смелой издалека, а вблизи против двухметрового детины…

По дороге к лифту налетаю на какую-то девушку и чуть не роняю из рук ящик. Дико извиняюсь. Она смотрит на меня с пониманием и жалостью. Видимо, на лице у меня написано, что я неудачник. Или … Руслан уже успел растрепать всему коллективу, что меня уволили? Это будет вообще зашибись.

Слышу, как механический голос сообщает, что лифт прибыл. Я прибавляю ходу, чуть не подворачивая ноги. Никогда больше не напялю такие каблучищи на работу! Но тут же, мать его, дресс-код.

Я так усердно думаю, что не замечаю маленький порог, об который я неожиданно запинаюсь и с размаху налетаю на мужчину. От неожиданности, он пятится назад, и — я сверху — мы оказываемся с ним в лифте вместе. Все содержимое коробки под мой судорожный выдох рассыпается, как карточный домик, и я, не глядя на мужчину, извиняюсь: