«В доме находиться с каждым днем все страшнее. Я с тревогой и сомнением жду приезда Аннабель и в то же время надеюсь, что Зверь наконец-то оставит меня в покое. Но еще больше я боюсь, что Зверь переключится на нее. В детстве нас часто путали. Что, если и теперь? Мне нужно ее предупредить… Я должна…

Поверит ли Эни, если я расскажу о том, что произошло со мной, или посчитает сумасшедшей? Такой же безумной, как моя мать.

Маме все хуже и хуже, хотя должно быть наоборот. Последний перелом Кевина сросся быстрее, чем предыдущий. Он хорошо спит, почти не плачет и начинает понемногу ходить, но его кожа и глаза по-прежнему выглядят ужасно. С ним что-то не так. Мама считает, что это из-за болезни, а для меня очевидно одно: Кевин совсем не похож на других детей. Он мой брат, и я должна любить его, но, когда я смотрю на его лицо, меня охватывает страх. Мне очень стыдно за эти мысли, но я думаю, что Эни и дядя Райан не должны его видеть. На время визита Аннабель мама собирается перебраться с Кевином в другое крыло дома. Это очень правильное решение».

– Мириам не рассказывала тебе о болезни брата, – осеняет Аннабель.

– Нет, я узнал об этом уже после ее исчезновения, – снисходит до ответа Алан.

– Но ты мне солгал!

– Я солгал тебе только в том, откуда взял сведения о Кевине. Все остальное – правда, – отрезает Флеминг. – Ты хотела объяснений, и я их тебе дал. Детали не имели значения. Не останавливайся, Эни. Ты уже близко.

«До приезда Эни еще целая неделя. Днем я ухожу в поля, сажусь под старый каштан и вспоминаю, как прошлым летом я на спор забралась на самый верх дерева, а Эни в это время стояла внизу и умоляла меня слезть. Я предлагала ей присоединиться, объясняла, что с верхушки каштана видно всю ферму как на ладони и можно даже рассмотреть крыши домов за забором. На что Эни расплакалась и призналась, что боится высоты…»