Мой – наполненный жизнью.

Я знала это по тому, как его взгляд удивленно расширился, когда он впервые осознал, что я уже не та девушка, которую он оставил в прошлом. Я опустила подбородок к груди, улыбаясь и бормоча себе под нос:

– Приятно вот так столкнуться с тобой, Эмери.

* * *

Бэйн остался ждать у входа, пока меня отведут в маленькую белую комнату, где краска свисала с потолка рваными кусками. В центре комнаты находилось окно, которое показывало нам другое помещение, все еще пустое.

Детектив Виллегас объяснила детали процедуры, и все это время я вспоминала, как Эмери Уоллес впервые пригласил меня на свидание. В тот день я принялась кружиться от счастья и случайно врезалась прямо в стену.

Было странно смотреть в глаза своему насильнику, который знал, что ты находишься по другую сторону тонированного окна. Первые несколько секунд, когда Эмери только вошел в комнату, я чувствовала, как тепло распространяется в моей груди, прежде чем вспомнила, для чего мы здесь. Его зрачки расширились, когда он посмотрел на зеркальную поверхность окна, словно он тоже мог видеть меня. Нолан и Генри тоже стояли там, вместе с другими мужчинами разных возрастов. Трое парней выглядели рассерженными и напуганными, их глаза блестели, а челюсти были сжаты.

– Не торопитесь. Дышите ровно, – прошептала мне на ухо Мэдисон.

Я держала меч в своих руках.

Они больше не могли мне навредить.

Я спокойно указала на всех троих.

– Это были они.

Виллегас кивнула и вышла из комнаты.

Я прижала руку к окну и улыбнулась им. Эмери улыбнулся в ответ, как будто видел меня. Это напоминало на насмешку. Я внимательно присмотрелась к нему. Его каштановые волосы, стильно уложенные и намертво залитые муссом. Его привлекательные голубые глаза. Его стройное тело, модные туфли и рубашка поло. Нолан, который олицетворял собой классический образ американцев. Генри, католик, которому место в аду, с его долговязым телом и кривым носом, похожий на типичного ребенка миллионера. Я смотрел на них, и они смотрели на меня, но все, что они видели, было черным, потому что для них я была именно такой.

Темнотой.

Пятном в их истории.

Которое нельзя вывести.

И невозможно забыть.

Я буду растекаться и побеждать, и меня будут помнить, чтобы другие женщины не попали в такую же ситуацию.

Я прижалась лбом к холодному стеклу и засмеялась. Бэйн остался снаружи. Ему не позволили находиться рядом во время опознания. И хорошо, что он не мог видеть, до какого сумасшествия они меня довели. Этот момент безумия был только моим. Я не должна была ни с кем его делить. Ну, кроме офицеров, но, я уверена, они видели сцены и похуже.