Это интервью привело Алин в недоумение. Во-первых, она поняла, что Робер так и не смог избавиться от своих болезненных страхов. Не догадываясь о том, что именно они и являются источником его вдохновения, она хотела задушить эти бесплодные, как ей казалось, сожаления. Как же глуп этот комплекс вины! Но больше всего она боялась, что эти откровения вызовут неприязнь публики, что отразится на гонорарах. К счастью, импресарио все уладил: он сказал, что черный юмор Робера идет от скромности актера и его смущения перед таким успехом. Комментарии в прессе тоже были снисходительны и доброжелательны.

В конце недели Робер возвратился из Бретани. Он подарил Жереми очаровательный игрушечный парусник, а жене огромный букет полевых цветов.

— Надеюсь, они не ядовитые, — рассмеялась она.

— Почему же, это дигиталисы.

— Ну тогда я не буду их брать.

— Оставь себе маргаритки, остальные я отнесу на кладбище.

— Нет, Робер, я умоляю тебя! Прекрати паясничать, это уже не смешно!

Она схватила его за руку. Никогда еще он не видел ее такой красивой, как в эту минуту, с огромными, полными слез глазами. Он покачал головой и сказал просто:

— Это проклятие Александра. Это выше моих сил.

…Два субъекта, спрятавшись за памятник, поджидали его. Он не заметил их, ни когда шел по дорожке, ни когда вплотную приблизился к могиле, и вдруг они выросли перед ним, как две зловещие тени.

— Эти цветы нам?

— Какие-то они чахлые, видать, он недорого заплатил за них.

— Именно об этом мы сейчас и потолкуем.

— Не будем торопиться. У нас много тем для разговора. К примеру, наш дорогой Дювернь…

— За тобой, кажется, должок. А у нас как раз денежные затруднения. Я думаю, мы сумеем договориться.

Белобрысый отпустил бороду и был в шляпе, но Робер сразу же узнал его. У него были золотистые, почти рыжие глаза. Второй — в очках и с черными усами. Оба были в непромокаемых плащах и держали руки в карманах. Робер заметил, что в одном из них сверкнуло дуло пистолета. Он взглянул на дигиталисы, которые собирался положить на надгробье. Цветы, привлекающие шмелей.

— Мы договоримся, — ответил он.

— Хорошо, что ты нас быстро понял.

— Я думаю, мы остановимся на пяти миллионах. Что ты на это скажешь?

— Это безумие! Вы что, сумасшедшие?