Скорее почувствовав, чем услышав чье-то приближение, подняла голову и увидела Алису Решетникову. Та, одетая в короткую красную куртку, направлялась к раздевалкам и пристально, не скрываясь, смотрела на Ипатову. Взгляд был тяжелый, колючий, словно ей хотелось, чтобы Рина немедленно растаяла в воздухе или, на худой конец, провалилась сквозь землю.

Но Рината только упрямо стиснула губы и ответила ей таким же холодом. Сжав ремень объемной спортивной сумки, Алиса проследовала дальше, а Рина стерла набранные цифры и спрятала телефон в карман.

Она должна справиться. Сама. Она должна научиться решать проблемы самостоятельно. Ведь она теперь сама выбирает и платья, и туфельки.

Рината вошла на каток и стянула с шеи ярко-синий шарф. На волосах блестели капельки воды, и она, тряхнув головой, провела рукой по влажной шевелюре. Недовольно скривилась. Мало того, что поездка к Миронову обернулась феерическим провалом, так еще на подъезде к стадиону у таксиста закончился бензин, и пришлось шлепать под ледяным дождем по улицам. В Москве то ли осень, то ли уже зима, а с неба не то капало, не то сыпало, что доводило раздраженную Рину до состояния плохо скрываемой ярости.

Рината приблизилась к борту, оперлась на него и посмотрела на лед. Игорь, облаченный в черные тренировочные штаны и обтягивающую грудь темно-серую футболку с черными вставками в районе лопаток, катал дорожку шагов из короткой программы. Девушка залюбовалась им, чувствуя необъяснимую тревогу, и на минуту забыла о гневе. От катания Крылова исходила по-настоящему мужская сила. Оно было вдумчивым, взрослым. Каждое движение, каждый акцент под едва слышную музыку, льющуюся из колонок, – все естественно, как сама жизнь. Его жизнь. Рина хотела было окликнуть парня, но слова застряли в горле, и она продолжила наблюдать за партнером. Впервые задумалась о том, что ждет их дальше.

После Олимпийских игр тоже есть жизнь, но какой она будет, Рината знать не желала. Она боялась. Как же страшно тонуть в теплых руках Игоря, ощущать, как он медленно проникает в ее душу. Как бы ни старалась отгородиться, он тоже слишком упрям, чтобы отступить. Все ее существование – черное и белое, не делимое на нечто среднее. И она привыкла прятаться в темноте, скрываясь от любого проявления чувств. Ведь это слишком жутко – снова поверить, открыться и получить очередной плевок в распахнутую душу. После Олимпиады они разбегутся, каждый пойдет своей дорогой.

При мысли об этом дыхание перехватило, а к горлу подступил ком. Судорожно выдохнув, Рината шмыгнула носом и расстегнула куртку. Стянула ее и кинула на скамейку.