– Что я могу сделать для вас?

– Ванну! – в один голос воскликнули Катриона и Сюзан, и тут же рассмеялись единообразию своих желаний.

Час спустя они уже появились чистыми, с промытыми от морской соли волосами. Абигайль Кира снабдила каждую чистой одеждой, а головной убор Катрионы был выстиран и повешен сохнуть. Евреи никогда не носили ничего подобного, поэтому таких одежд в доме не было.

Пока Сюзан помогала накрыть на стол, Катриона присоединилась к мужчинам. Ботвелл обнял жену за талию и прошептал:

– Есть хорошие новости… и несколько плохих.

– Начни с хороших? – предложила Кэт.

– Погони за нами нет. Им не удалось придумать ничего лучше, и они решили сказать твоему «хозяину и повелителю», что ты умерла после выкидыша. Но мы, однако, будем двигаться со всеми возможными предосторожностями, поскольку я не хочу наткнуться на какого-нибудь турецкого чиновника, который станет задавать неудобные вопросы, или на работорговцев с острым взглядом.

Она вздохнула.

– Ну слава богу, что погони нет. Давай теперь плохие новости, моя любовь.

– Эстер Кира умерла.

– Ох, Френсис, как жаль! Хотя она ведь уже была в преклонном возрасте – больше ста лет. Что ж, да примет Господь ее душу – я знаю, она у нее была великая.

– Да, – кивнул Ботвелл.

Слава богу, она спокойно восприняла смерть Эстер как результат преклонного возраста, хотя на самом деле это было не так. Почему-то резко упала ценность турецкой валюты, и по городу поползли слухи, что виноваты в этом Кира. Кто-то определенно настраивал народ против банкиров. Старую Эстер Кира, возвращавшуюся из дворца, где она встречалась с матерью султана, вытащили из паланкина и забили камнями. На следующий день валюта чудесным образом вернулась к обычным значениям. Только Эстер Кира была уже мертва.

Ни султан, ни его мать не жалели слов сочувствия, но никто так и не предстал перед судьей за это очевидное убийство.

Кира, однако, прекрасно поняли природу предостережения и его связь с предшествующим визитом к ним вельможи с янычарами, за которым последовала смерть их матриархата. Ашеру Кира было велено следовать вместе со своими подопечными в Италию и осесть в Риме при своем дяде. Головное отделение банка Кира продолжало вести свои операции как всегда, но без прежнего размаха, поскольку высочайшая милость была утрачена.

Катрионе ни к чему знать все эти подробности. Лорд Ботвелл не желал отягощать жену чувством вины или скорби. Самая опасная часть их путешествия была еще впереди, и ей могла понадобиться вся отвага и стойкость для преодоления этого перехода. Проливать слезы было некогда. Ботвелл спросил, не хочет ли она связаться с Латифой-султан, но Катриона решила отложить это до той поры, когда они благополучно прибудут в Италию. После этого она хотела послать своей турецкой кузине особый подарок – копию подвески Чиры Хафиз – вместе с подробным письмом.