Телефон снова оживает, беру трубку

— Да, да. Я уже в здании!

Я влетаю в парадную дверь. В холле никого нет, не считая охранников и пару работников из другого отдела. Сегодня из Нью-Йорка прилетают какие-то боссы боссов, курирующую важную сделку.

К тому моменту, когда я добегаю до лифта, двери почти закрываются.

— О! пожалуйста! Придержите лифт! — я бегу так быстро, насколько позволяет юбка, и каблуки… На мгновение я зажмуриваюсь, понимая, что сейчас упаду. Цепляюсь за поребрик и лечу в лифт. Боже! В следующую секунду я открываю глаза. Вместо холодного пола я оказываюсь в мужских руках. Не знаю, что лучше, сгореть от стыда и неловкости или расшибить голову. Пожалуй, второе!

— Простите меня, пожалуйста! Я не хотела! Я просто так торопилась!

Мой спаситель опускает меня на пол, но руки не разнимает.

— Все хорошо? Вы не ушиблись?

Голова идет кругом, воздуха не хватает, но я вдыхаю поглубже и привожу себя в чувства

— Да, конечно. Я стою, сама, вроде бы… Спасибо.

По-видимому, мой ответ его устраивает, и он отступает в сторону. Я раньше не встречала его, либо не помню. Легкая щетина, выразительный взгляд, и непослушная копна темных волос. Он не походит на простого служащего, едва ли они могут позволить себе такой костюм. Наверное, глава какого-нибудь отдела. Хотя и слишком молодой. Представляю, какой я выгляжу в его глазах. И когда зеркальные двери лифта закрываются, убеждаюсь в этом.

— Ох, — непроизвольно вырывается у меня.

Волосы огненной гривой лежат на плечах, лицо красное от бега, ворот блузки расстегнут, предательски оголяя черное кружево лифчика. Начинаю судорожно застегивать пуговицы, пальцы трясутся и не слушаются.

— Черт!

Молодой человек усмехается, без тени стеснения наблюдая за моими действиями

— оставьте так! У вас очень красивое белье. Вам какой?

— Что? — на секунду впадаю в ступор.

— Этаж? Вам какой? — в голосе снова звучит смешок.

— Этаж? Точно… — я пытаюсь сообразить, послышалась ли мне первая часть его реплики, но судя по тому, как упорно он буравит взглядом мою грудь, нет.

— 25 пожалуйста, — наконец, пальцы перестают дрожать, и я справляюсь с рубашкой.