А хрен его знает. Устал, наверное. Запутался. И в себе, и в жизни. Сколько её там осталось?  

Андрей Вениаминович сверлил сына голубыми глазами и ждал ответа. Егор понимал, что время работает против него: неделя пролетела – не успел и глазом моргнуть. В конце октября выборы, а он ещё не определился. Люди за ним стоят. Простые, безработные, задолбанные безденежьем и выживанием в нищете. Не местные братки важны. Не отец со своими столичными банкирами. Не возможность засветиться в высших эшелонах власти. Нет. Если он и рискнет, то только ради оказанного доверия, которое обязан, вынужден оправдать. Рискнет ради детдома, которому можно будет провести отопление за счет государственных денег; парка, который можно будет восстановить, отдав «за заслуги» Генке; угля, который вывозится из шахт в порт, а потом завозится своим же за баснословные деньги. Да и Удовиченко никуда не делся. Ни сегодня так завтра вернется и притащит за собой тяжелую артиллерию. И будет не важно, мэр Егор или просто лидер партии – начнется бойня, в итоге которой в этом городе останется кто-то один.

— Будь готов к тому, что я отберу «Уголь», — ответил Егор одним махом на все заданные вопросы.

Отец, было, радостно встрепенулся, а потом напрягся. Непонятно толком, что там у сына случилось с Удовиченко. Скорее всего, не желание поступаться в силе, но то, что Егор начал сметать всех поголовно – настораживало. Добром это не кончится.

— Не подставляй меня так перед Семёном. Я начинал с ним. Мы через многое прошли вместе.

— Мне глубоко наплевать, кто с кем начинал, — сухо заметил Егор, полоснув по отцу холодным взглядом. — Со мной только так: или в друзьях, или…

Не закончил. Если обстоятельства сложились так, что у него не осталось выбора, тогда и действовать он будет своими методами.

— Ты хоть понимаешь, на что идешь? Из-за чего вообще сыр-бор? И Молокова прессуешь. Так нельзя.

Егор не собирался отвечать. Вместо этого окинул взглядом парк, прикинул, сколько времени, если вдруг действительно пройдет, понадобится на его восстановление. Чувствовал пристальный взгляд отца, выедающий мозг, но старался держать себя в руках. Не вспылить бы.

Андрей Вениаминович тяжело вздохнул, смиряясь с бетонной решительностью сына.

— Ладно, действуй, раз у тебя всё давно расписано. После захвата решишь, как быть дальше и кого поставить у руля. Но Егор, — против желания голос дрогнул, — не забывай: сегодня они тебя – завтра ты их. А потом всё по кругу. Запасной жизни нет и не будет.

— Мне нечего терять, — констатировал Егор, повернувшись к машине, давая понять, что больше не желает говорить на эту тему. Сейчас его волновало совсем другое. — Ты к матери собираешься?