Выходим на перрон. Олеська и Рита уже ждут нас.

— Чего так долго? Мы ждать устали, — возмущается Олеся.

Смотрю на часы, до отправления еще полчаса. Самое то, мы как всегда вовремя.

— Как Антон? Он спокойно отпустил Риту со мной? Я думала, он имя моё уже проклял, — интересуюсь я.

С Антоном мы недавно поссорились. Я на правах жены старшего брата решила его повоспитывать. И высказала всё, что о нём думаю. Потом сообразила, что зря. Это их с Олесей жизнь, их отношения. Мне там нет места. Но… Что сделано, то сделано. Что сказано, того уже не вернёшь. Слово не воробей, как говорится.

На прошлось неделе Олеся позвонила мне и попросила срочно подъехать, что я и сделала. То, что я увидела… сложно передать словами. На ней живого места не было, один большой синяк. Олеся попыталась соврать, что упала, а потом призналась, что её просто выпороли за то, что рот открыла. Как открывать рот умеет Олеся, я знаю. Мне её тоже иногда выпороть хочется и рот скотчем заклеить… Но даже в воспитательных целях нужно знать меру. Не так же?!..

— Мы с ним ещё не разговариваем. Доверенности нотариальные. Выписаны на год. Зачем нам Антон? Правильно. Ему об этом знать не следует, — отвечает Олеся.

— Если он тебя когда-нибудь прибьёт, виновата будешь сама, дорогуша. Это его ребёнок и он, как отец, должен знать, где его дочь.

Заходим в купе, устраиваемся. Дети начинают милую возню со своими игрушками. Олеся передаёт мне пакет с одеждой Риты.

— Там запасные трусики, пижамка и футболка. Я много не набирала. Ты же одна, — оправдывается Олеся.

Хоть здесь она мозг включила. А то обычно в поездку целый гардероб набирает.

Прошу детей посмотреть на меня и поясняю:

— Как только мы поедем, к нам придёт тетя-проводник и проверит наши билеты и документы. После этого мы будем играть, кушать и делать всё, что вы захотите, но только после ухода тёти-проводника. Сейчас сидим тихо и играем в игрушки только на одном диванчике.

Малыши дружно мне кивают, а Олеся смеётся:

— Как ты с ними легко договариваешься. Я так не могу.

— Себя нужно опускать на их уровень. Тогда можно их следующий шаг предугадать и предупредить его, если он неправильный, — поясняю я.

Ещё до отправления поезда Олеся прощается и сбегает по делам, а я задумываюсь. Не хочу её ни в чём обвинять, но сама бы я так не смогла. Иногда мне кажется, что я до сих пор, несмотря ни на что, люблю мужа.

Поезд трогается, и малыши хлопают в ладошки и кричат: «Поехали!». Прикладываю палец к губам, и мои мальчики замолкают, поняв, что я прошу тишины, а за ними успокаивается и Ритуля.