Престарелая дама посмотрела на нее с явной досадой:

— Не думаю, что вы подходящая для этого кандидатура! Помимо вашего брата, с его бесконечными капризами, детей у вас до сих пор нет!

За этим заявлением последовала тягостная пауза. Клер смотрела на голые ветви деревьев, почерневшие на морозе, и на укрытую снегом деревню вдалеке. Над крышами вился серый дымок. Ей хотелось провалиться сквозь землю.

— Не будьте так жестоки к моей супруге, — сказал Фредерик. — Если Клер отказано в радостях материнства, ее ли это вина? Как мне кажется, вы тут в равном положении.

— В моем случае — это осознанный выбор! — громыхнула Аделаида. — Я не захотела ни мужа, ни детей. Я прожила счастливую жизнь, много путешествовала. И, прошу заметить, ни один мужчина не имел счастья мне понравиться.

Взволнованная Клер потихоньку побрела прочь. Злоязычие старухи мало ее трогало, в отличие от неожиданного заступничества Фредерика. Она готова была его за это расцеловать!

Вечером он не пришел к ней в спальню. Была ли это дань уважения памяти Дениз или он решил ее пощадить, дать ей отдохнуть? Это положение вещей длилось неделю. К Клер стал понемногу возвращаться аппетит. Все свое время она посвящала малышу Матье, и тот отблагодарил ее, демонстрируя ласку и послушание.

В Понриане она жила уже много месяцев, но только теперь стала получать от этого удовольствие. С Матье они проводили долгие часы в библиотеке: Клер искала стихотворение для стелы на могиле Дениз. Началась череда снегопадов. Фредерик с утра до ночи пропадал в конюшнях: объезжал трехлеток, присматривал за починкой боковой двери, полотно которой треснуло. Возвращался он к ужину, с умиротворенным выражением на лице.

— Может, мы с вами все-таки еще будем счастливы, несмотря ни на что? — сказал он ей однажды вечером. — Вы посвежели, Клер! Я был непростительно груб с вами. Но это не повторится, обещаю!

Она ответила ему улыбкой. В ту ночь был сильный снегопад. Соважон беспрестанно выл и метался на цепи, которая громко звякала, ударяясь об угол стенки. Этот звук и разбудил Клер.

«Что-то случилось?» — подумала она.

Зажгла лампу, подбежала к окну, чтобы приоткрыть ставни. За стеклом — один кружащийся снег, ни зги не видно… Молодая женщина крикнула в темноту:

— Тише, Соважон! Я уже иду!

— Нет, оставайтесь в доме! — ответил голос, словно порожденный ночью. — Поблизости бродит какая-то зверюга! Я разбудил Луи, он сейчас выйдет ко мне. Я велел ему зарядить ружье!

Это был Фредерик. Клер вдруг охватила тревога, казалось, мало связанная с ситуацией. Просто сидеть и ждать она не могла, поэтому закуталась в шерстяную шаль и спустилась на первый этаж. Томимая необъяснимым предчувствием беды, она прошла через гостиную, освещаемую умирающим в камине огнем, в холл. Через полностью остекленную дверь, выходящую на крыльцо, она увидела человека с фонарем. Это был Луи, племянник Пернелль, его красная вязаная шапочка виднелась сквозь пелену снега. Как была, в домашних тапочках, Клер выскочила на улицу. Соважон рычал, выл, рвался с цепи.