- Гуго, не надо! - взмолилась Адела. - Ты же не возьмешься за старое! Приди в себя!

Однако он ударил еще раз. Жюстен вскрикнул от возмущения, и это было как эхо на крик боли, который издала Элизабет.

- Мсье, прекратите! - прерывистым от волнения голосом сказал он.

Невыносимое зрелище заставило его позабыть об осторожности. Юноша перепрыгнул через ограду и встал между Ларошем и испуганной лошадью, которая пританцовывала и рыла песок копытами.

- А ты вообще не вмешивайся! - прикрикнул на него хозяин, перетягивая его хлыстом поперек лица.

- Дедушка, не смей! - крикнула Элизабет.

В мгновение ока она спешилась, даже не поняв, как именно это у нее получилось. Поначалу Жюстен помогал ей сходить с лошади, и чувствовать его руки у себя на талии было так приятно. Много раз молодые люди оказывались так близко друг к другу, что их сердца начинали биться в унисон.

- Вот, ваш приказ исполнен! - жестким тоном заявила она. - Но то, что вы только что сделали, я вам никогда не прощу!

В отчаянии она посмотрела на Жюстена, у которого на правой щеке и на губах выступила кровь. Адела так и осталась стоять на месте с выражением полнейшего уныния на побледневшем лице.

- Бабушка, я возвращаюсь в дом, - сказала ей Элизабет.

- И я с тобой, моя девочка! Мне что-то нехорошо.

- Чему тут удивляться! - тихо отозвалась девушка. - Обопритесь на мою руку и идем!

Они удалились, оставив Гуго Лароша с Жюстеном лицом к лицу под неожиданно ярким весенним солнцем.

- Мсье, полагаю, я уволен? - подал голос юноша.

- Оставь меня в покое. Мне надо побыть одному, - отвечал помещик.

Поводья он все еще держал в руке. Внезапно Ларош закрыл глаза и прижался лбом к лошадиной шее. Жюстен же направился к каменной поилке, куда поступала вода из источника. Там он смог наконец умыться холодной водой, и боль стала утихать.

Пока они с бабушкой шли к дому, Элизабет с ненавистью на него посматривала. Первое время и она сама, и Бонни не могли налюбоваться на старинную крепость, у которой имелся даже подъемный мост. Правда, пользовались им редко, потому что имелся второй въезд, обустроенный в конце прошлого века. Теперь же величественная постройка со всеми своими высокими башнями, увенчанными островерхими черепичными крышами, и горделивыми стенами казалась ей тюрьмой.

- Бабушка, а почему вы сказали: «Ты же не возьмешься за старое!»? Или у деда это в порядке вещей - бить тех, кто ему противится? Даже если этот человек ему дорог? Может, он и маму бил в ее юные годы?

- Ничего подобного! Я просто испугалась, когда увидела, что он на тебя замахнулся, и у меня сорвалась с языка эта глупость. Не спорю, Гуго очень вспыльчив и мне доводилось видеть, как он жестоко наказывает пса или лошадь, но Катрин - никогда, по крайней мере…