Вот она на палубе парохода «Шампань», и медведь танцует под звуки бубна… Вот мама, Катрин, мастерит ей из носовых платков куклу… Вот папа, Гийом, улыбается и берет ее на руки, чтобы поцеловать… А вот она на катке в Сентрал-парке — светится от счастья, потому что Ричард ее обнимает…

Последняя мысль Элизабет была о том, чьей женой она собиралась стать — и уже никогда не станет. Теперь вокруг были только мрак и холод. Глаза у нее были открыты, но не видели ничего, кроме темноты. Не почувствовала она и прикосновения чьих-то пальцев, стиснувших ей запястья. И даже когда ее мучения кончились, еще несколько минут она не воспринимала тревожных голосов двух лодочников, стоявших возле нее на коленях.

Наконец слабая боль в груди привела Элизабет в чувство. Она закашлялась, и ее тут же перевернули на бок, чтобы она могла исторгнуть из себя воду. Свет был таким слепящим, что Элизабет зажмурилась.

— Слава Богу! — послышался женский голос. — Лазар, радость моя, ты ее спас! Спас эту бедняжку! Пусть поставит за тебя свечку в церкви, да побольше. Сам иди переоденься, а потом выпей стаканчик фруктовой водки! Заслужил!

Паренек лет пятнадцати, мокрый хоть выжимай, радостно кивнул. Он еще не отдышался после только что совершенного подвига.

Элизабет снова закашлялась. Выплюнула еще немного воды, ощущая, как солнце пригревает ноги.

— Это ж надо — хотеть умереть в ее годы! — пробормотал мужчина, у которого тоже сбилось дыхание от усердия, с каким он пытался удалить воду из легких девушки.

— И что нам теперь делать, Ненесс?[2] — спросила у него жена.

— Для начала пусть очухается, — постановил мужчина. — Сейчас помогу ей сесть. А ты принеси одеяло и чашку кофе, Иоланда.

Лазар, их племянник, не раздумывая прыгнул в Сену, едва заприметив в метре от лодки — тяжелой барки, оснащенной и паровым двигателем, и парусом, который сейчас был спущен, — желтое платье и разметавшиеся по воде волосы.

До Элизабет, бережно поддерживаемой лодочником, стало понемногу доходить, что ее спасли. Но для ее смятенного сознания это означало лишь одно: все начнется сначала. Стыд, угрызения совести, сожаления, а в особенности — этот мерзкий, мучительный страх.

— Зря вы это сделали, — пробормотала она со слезами на глазах. — Не нужно было меня спасать.

— Что? Не надо было вытаскивать вас из воды? — сварливо отозвался Нестор Дюрье, которого близкие именовали Ненесс. — Зато ниже по реке найдут одним трупом меньше!

Едва слышно проговорив «вы правы», молодая женщина попыталась встать, но у нее на это не хватило сил.

— Все пропало! — тихо и словно бы с удивлением пробормотала она.