- Еще бы! Теперь я живу в комнате мамы, там, где она проводила свои дни и ночи, будучи юной девушкой. Я уже порылась в комоде, там до сих пор хранятся некоторые ее вещи. Странно… Как если бы она уехала, ничего не забрав, ну, или почти ничего.

Гувернантка наклонилась и вытащила с нижней полки шкафа картонную коробку. Она успела в нее заглянуть и теперь хотела показать содержимое коробки Элизабет.

- Мадемуазель, смотрите, это амазонка, и, скорее всего, она принадлежала вашей матери. Тонкой ручной работы, из высококачественного шерстяного сукна. И этот зеленый цвет - такой весенний! Костюмы для верховой езды обычно более практичных расцветок. Все завернуто в папиросную бумагу, на вид - как новое.

Бонни перевернула крышку коробки. Обнаружилась надпись: «22 декабря 1877 года».

- У мамы были глаза похожего цвета - зеленые, иногда с синеватым оттенком, как океан, - слабым голосом прошептала Элизабет. - А дата - в тот день ей исполнилось двадцать. Это поразительно, Бонни, - я только вчера приехала во Францию, но уже так много узнала о своей матери. Я сохранила о ней чудесные воспоминания, но только тут в полной мере осознала, что она жила и росла в этом замке, выезжала верхом, танцевала на балах…

- Мадам Адела наверняка будет рада рассказать вам больше о вашей матушке. А теперь вам самое время переодеться!

- Не стоит, Бонни, мне и так хорошо. Нам скоро снова выезжать из дома, так что лучше соберем купленные мною подарки. Мне не терпится увидеть дедушку Туана, которого мне отныне запрещено так называть, и мельницу, и братьев моего отца!

Адела, когда обед подходил к концу, объявила, что к Антуану Дюкену они с внучкой отправятся вместе.

- Жюстен подаст экипаж, дорогая, и мы поедем вдвоем, я и ты!

От комментариев Гуго Ларош воздержался, но на жену посмотрел сердито. Из-за дружеских отношений, которые Адела с некоторых пор поддерживала с престарелым мельником, супруги часто и бурно ссорились, безмерно радуя этим Мадлен, непременно подслушивающую за дверью.

- Но вы ведь еще не вручили подарки, что привезли для ваших деда и бабки Ларош! - удивилась гувернантка.

- Сделаю это сегодня вечером. Ты без меня не соскучишься, Бонни?

- Нисколько! Приведу в порядок ваш гардероб, а потом напишу письмо дяде в Квинс. Ох, как же далеко я от него заехала, а ведь в этом квартале Нью-Йорка прошла моя молодость.

- Можно подумать, что сейчас ты старушка! - прыснула со смеху Элизабет.

- Не старушка, но в мои тридцать два уж точно старая дева.

Пронзительное ржание привлекло обеих к окну. Гуго Ларош гарцевал на рослой лошади серой масти, которая фыркала и лягалась. Землевладелец хлестал ее по бокам, выкрикивая команды. Мгновение - и конь галопом помчался по аллее.