- Жалеешь?
- Нет, я сама так решила, и ты узнаешь почему, когда у нас будет время на долгие разговоры. А теперь прошу: уезжай поскорее! Если хочешь, прямо сейчас отправляйся в Монтиньяк, дом узнать очень просто. Он стоит в полукилометре от мельницы, возле дубовой рощи. К нему ведет дорожка, окаймленная самшитом, крыльцо окрашено в светло-зеленый цвет, на крыше - примечательный флюгер в виде русалки. Папа сам его выковал. Ивонна, моя тетушка, прячет ключ в щели между ступеньками крыльца, слева. Я постараюсь вечером к тебе заехать, а если не получится, то завтра в полдень. Кстати, а на чем ты приехал в Гервиль?
- Не поверишь! Директор лицея одолжил мне автомобиль[59]. Он сам только в июне его купил! И поверь, я произвожу сенсацию, где бы ни появился. Так что, если я припаркую его где-нибудь в Монтиньяке, сбежится толпа.
Он очаровательно улыбнулся. Элизабет, растроганная его радостью и акцентом, напоминавшим ей о Нью-Йорке, привстала на цыпочки, чтобы его поцеловать. Ричард обнял ее, возвращая поцелуй.
- Лисбет, милая, я буду ждать тебя вечером, - шепнул ей на ушко. - Завтра, послезавтра - всю жизнь!
По телу девушки прошла сладкая волна, и отстранилась она уже с трудом.
Затаившись за углом конюшни, за этой сценой наблюдал Гуго Ларош. И его переполняла убийственная ярость.
Дом Катрин и Гийома Дюкен, суббота, 27 августа 1898 года, в районе полудня
Элизабет привязала Перль в деннике, обустроенном в углу сарайчика, где до сих пор стоял отцовский верстак для мелкой столярной работы. Ричард, услышав за домом стук лошадиных копыт, заглянул в плохо освещенное помещение.
- Думал, ты не приедешь, - сказал он, предусмотрительно сохраняя дистанцию, потому что боялся лошадей.
- Я хотела сделать это еще вчера, - со вздохом отозвалась Элизабет, - но Бонни отговорила. Она беспокоилась из-за смерти Талиона. Однако дед равнодушно воспринял потерю лошади, хотя Талион был одним из его любимцев. Узнал об этом и опять уехал, а дядю Жана даже словом не попрекнул.
- И куда он уехал?
- Ричард, понятия не имею! Но вернулся за полночь, мы с Бонни еще не спали. А сегодня утром сам запряг двуколку - и прочь из дома. Я с ним заговорила, но он не ответил. Ничего, ни единого слова не сказал!
Она расседлала кобылу, обтерла пучком соломы, потом дружески погладила гриву.
- Когда я была ребенком, у мамы был серый ослик, это его стойло. Вот уже полгода я слежу, чтобы тут была свежая чистая подстилка из соломы, сено и зерно. Никто из моих не знает, но я часто сюда приезжаю - чтобы по-настоящему почувствовать себя дома. Мама называла его «мой маленький домик».