Элизабет выбежала на улицу. Она чувствовала себя разочарованной и униженной. Поспешно вытерев слезы, струившиеся по щекам, она присела у корней вяза на берегу.

«Глупо рассчитывать на то, что Ричард внезапно станет внимательным и нежным. О, это с ним бывает, но только когда удовольствие получено, не раньше! - огорченно сказала она себе. - Хотя это и для меня был соблазн… Я хочу его, как и раньше, до дрожи в коленках. Стоит ему прикоснуться, и я слабею, я в его власти!»

Мало-помалу молодая женщина успокоилась. Она нашла в себе силы укротить свою чувственность, которую считала чрезмерной и которая ее часто пугала. В такие моменты Элизабет думала, что унаследовала порок своего деда, и была более склонна простить Гуго Ларошу его гнусные порывы.

С виноватым видом подошел Ричард, помог ей подняться на ноги, пристыженно улыбнулся.

- Лисбет, прости! А теперь идем, Анна-Мари засобиралась домой.

Возвращались они не в таком веселом настроении. Небо затягивалось тучами, и трио молчало, каждый думал о своем.

«Она не оставила мне выбора! Завтра вечером, по приезде в город, навещу обитательниц одного хорошо известного мне дома! - рассуждал американец. - Иначе Лисбет начнет от меня шарахаться или, не дай бог, разорвет помолвку!»

Анна-Мари вспоминала мужа, умершего от туберкулеза шесть лет назад, в годовщину их свадьбы. И больше любить она никого не захотела.

«В моей жизни останется только он! И единственное, о чем я жалею, - это то, что у меня нет детей, чтобы о них заботиться. Но такова воля Господа…»

Элизабет не думала ни о любви, ни о будущем потомстве. Третьего дня ей приснился странный сон. Не кошмар, но почему-то он ей запомнился. Молодая женщина по опыту знала, что это предчувствие. Одна, в полном мраке, она сначала искала огромный сундук со старыми маскарадными костюмами, а потом плакала и кричала, хотя явной угрозы не было.

«К чему этот сон? - недоумевала Элизабет, касаясь воды кончиками пальцев. - Я и сейчас чувствую этот запах пыли, старой древесины, ощущаю дощатый пол под ногами…»

Больше заинтригованная, чем встревоженная, она вспомнила, какое это было для нее удивление, когда двоюродная бабушка на следующее утро заговорила о большом кожаном кофре, который, скорее всего, до сих пор хранился на чердаке.

- Я вспомнила о нем, когда мы окончательно решили устроить маскарад, - пояснила Клотильда. - Замечательный будет праздник! Помню, мама всегда давала такой бал в Жирный вторник, перед Великим постом. Раз она обрядила Гуго рыцарем, а меня - пастушкой. Будет лучше, если ты еще до своего дня рождения сходишь на чердак. Может, найдется что-нибудь интересное!