- Мам! Я – лисичка! – щебечет Милаша.

- А угадай, кто я? Мам, ну мамочка! Посмотри! – Алина демонстрирует будто разукрашенные розовым щёчки.

- Ты… ты… - я запинаюсь, потому что мысли никак не идут. Я вообще ни о чём сейчас думать не могу. Ни о чём, кроме угрожающе крупного мужчины в кожаной куртке, что стоит позади и зорко смотрит на девочек… его девочек…

- Мамуль, ну ты чего! – хмурит бровки Алина. – Разве не видишь?

- Пинки Пай, - мужской голос заставляет всех присутствующих обернуться. – Ты Пинки Пай, - спокойно говорит Никита.

Да, его голос спокоен. Но это спокойствие обманчиво. По его прищуренным ярким зелёным глазам я вижу, что он просто в бешенстве. Но пока старается этого не показывать. Неужели догадался…

- Правильно, угадал! – улыбается Алина. – Откуда знаешь? Смотри, вот тут даже рог есть! – она убирает с лица чёлку и тут же подходит к нему. Ох уж эта ее манера сразу со всеми на «ты» и так просто!

- Да что ты говоришь! – Никита садится на корточки и с неподдельным интересом изучает «рог единорога». Но я знаю, что смотрит он вовсе не на него… А на лицо моей дочери. Долго так смотрит, внимательно…

- А у меня хвост есть! – подбегает к нему Милашка и поворачивается спиной.

- Чудесный хвост, - усмехается Никита.

Никогда раньше не видела на его лице такого выражения. Он кажется ошеломлённым… немного потерянным.

Так странно, что, оказывается, эту неприступную скалу преступного мира тоже можно удивить…

- А родинка у тебя тоже нарисованная? – внезапно он подмигивает Алине.

- Нет, - сияет дочка. – Она у меня самая настоящая!

Меня будто ведром ледяной воды окатывает…

Родинка… у Алины есть родинка прямо над верхней губой справа…

Милая такая, почти неприметная.

Точно такая же, как и у её биологического отца. Только теперь она у него надёжно спрятана под длинной щетиной. Помню, как я подкалывала его, что у Наталии Орейро есть такая же…

Мои дочери похожи на меня. Они мои… вот только родинка. Это дурацкая фамильная черта Лавровых всё портит!

- Ну всё! – внезапно для всех присутствующих выкрикиваю я. Получается слишком громко. Слишком взволнованно. – Девочки, вам разве не пора на праздник возвращаться?