Я полна решимости, но едва нога моя оказывается на карнизе, как тут же неумело соскальзывает с него, и я практически теряю опору. Я со всей силы вцепляюсь в подоконник. Стараюсь не смотреть вниз и все равно невольно опускаю взгляд.

Высоко.

Дыхание перехватывает. Я вдруг со всей очевидностью понимаю, что жутко, просто до дрожи в конечностях, боюсь высоты.

Страшно, очень.

В мгновение спина покрывается липким противным потом.

Ругаю себя за трусость, но ничего не остается, как снова возвратиться в комнату.

- Да, Наташ, представляешь. Втихаря. Практически врала нам в лицо..., - продолжает доноситься из-за стены.

Тетя все еще обсуждает меня с мамой. И я уверена, как только они закончат, мой телефон разорвет от входящего и последует отповедь уже от мамы.

Слова тети о том, что я продажная, так и стоят в ушах. Стены душат.

Я должна попытаться снова. Должна.

На этот раз я решаю, что все же захвачу с собой вещи. Быстро докидываю в сумку необходимое, застегиваю молнию и, свесившись с подоконника, разжимаю пальцы.

Сумка летит вниз и с глухим стуком шлепается на асфальт. Я заворожено наблюдаю за этим, представляя на месте сумки свое тело.

Стоит лишь чуть-чуть оступиться, и...

Но делать нечего.

Зажмурившись, я снова заношу ногу над подоконником и на этот раз решительно выбираюсь целиком.

Ступаю на хлипкий узкий карниз двумя ногами и плотно прижимаясь к стене переставляю ноги по направлению к пожарной лестнице.

Пройти нужно совсем немного, всего пару метров. Любая бы на моем месте решилась и не стала устраивать по этому поводу истерики. И почему только я такая трусиха.

Обливаюсь потом, трясусь, и когда под моими пальцами, наконец, вместо гладкой стены оказываются прохладные шершавые прутья пожарной лестницы, выдыхаю облегченно и вцепляюсь в них, что было сил.

Все, сделала.