«Уютно», – с удивлением подумала девушка сквозь неприятное головокружение.

– Садись, – сказал Ник, а его взгляд упал на разрисованный холодильник. Он уставился на влюбленных девушку и парня, взирающих на него с дверок самого главного кухонного предмета мебели в любом доме, и задумчиво потер шею.

– Я тебя убью, – только и сказал он. – Ты придешь в себя, и я тебя убью.

– За что?! – в упор не помнила Ника, как рисовала на кухне маркером.

– За это.

– Но это не я!

– А кто? Я? Я, по-твоему, рисую у себя в доме такие чудные картинки?

– Я не помню, чтобы я рисовала у тебя на холодильнике.

Хозяин дома поднял бровь и посмотрел на правую ладонь Ники, на которой остались следы маркера. Она поймала его взгляд, посмотрела на свою испачканную руку и виновато отвернулась, как нашкодивший щенок.

– Ты это ототрешь.

– Я не помню, чтобы я рисовала это. Я мало что помню! Но… прости. Прости. Я все приведу в порядок. Прости! – уже в который раз извинилась перепуганная девушка, обхватив себя руками и часто дыша. Спать она, правда, очень хотела, очень хотела домой. Забыв обо всем.

– Прощу. Когда все будет чисто. Дай руку, – без перехода потребовал Никита.

– Зачем? – рефлекторно спрятала руку девушка. Мало ли что дяде Укропу в голову придет? Сейчас как вколет что-нибудь нехорошее. Может, он из-за холодильника обозлился так?

– Затем. Руку. Быстро. Я не нянька, упрашивать тебя не буду.

Ника все же протянула вперед руку, с опаской и недоверием косясь на Кларского. А тот ничего плохого ей не сделал – всего лишь сжал пальцы на ее бледном запястье, прикрыл глаза и посчитал пульс. Он заметил, что девушка часто дышит и подумал, что, скорее всего, у нее повышенное сердцебиение – один из симптомов отходника после приема наркотиков.

Пульс, как он и ожидал, оказался повышенным, и парень, подумав немного, достал аптечку, вытащив обычный корвалол. Накапал довольно много в высокий стакан, подлил немного сока и протянул Нике:

– Пей.

– Что это?

– Лекарство. Думаю, для тебя это лучше, чем закинуться кодеином, или напиться, или опять догнаться.

Ника не поняла его слов, но послушно выпила противное на вкус «лекарство».