— Миша. Как ты думаешь. Каково мне? После всего того, что между нами было? Спать здесь, зная, что за стенкой ты в одной постели с ней! Моей тетей! — по щеке катится слеза, она зло стирает ее. — Я. Уеду! Сейчас!

— Я тебя не отпускаю! — поднимаю её на руки. И не слушая возражений, тащу на кровать. Она сопротивляется, брыкается. Но ее зеленые ведьминские глаза, горят возбуждением. Наши рты сталкиваются, языки борются друг с другом. Весь жар концентрируется внизу. Руками ощущаю бархат кожи, и зверею. Моя!

Мозг отключается. Снежа пытается слабо сопротивляться, я кусаю её за шею, одновременно снимая эти чёртовы короткие шорты, которые никак не помогают мне остыть. Нахожу гладко выбритый лобок и провожу по мокрым складочкам.

— Скажи, что ты не хочешь меня?

— Не хочу! — упрямо заявляет она, закатывая глаза от удовольствия. Мои пальцы порхают, едва касаясь. Дразнят. Не дают того, что она хочет.

— Врушка, — широко улыбаюсь, развожу стройные ножки, наваливаюсь на нее. Прикусываю торчащий сосок, зализываю. Она хватает меня за голову и притягивает ближе.

— Твои сиськи охуенные. Хочу загнать между ними член. — она всхлипывает. Её так же, как и меня заводят грязные словечки. Черные зрачки расширяются, она неосознанно трется об пах промежностью.

— Хочу твой член, — будоражаще-низким голосом говорит порочная девочка. — Трахни меня. Как в последний раз, — я превращаюсь в зверя.

Сдергиваю с себя одежду, она помогает мне, обхватывает ногами, не вырваться. Да я и не смогу. Слишком глубоко засела под кожу.

— Хочу твою узкую дырочку, — говорю, протискиваясь внутрь. Туда, где был только я. И начинаю быстро двигаться, сжимая шею.

— Скажи, чья ты сучка?

— Твоя сучка… Ещё… Миша… Пожалуйста… Сильнее… — стоном выдает она, царапая спину. Метит меня. Чертовка. Вишневые губы приоткрылись, глаза лихорадочно горят.

Не чувствовал ничего подобного за всю жизнь. Мы падаем в бездну порока, летим с оглушительным свистом, под пошлые шлепки наших тел и ее криков. Кончаем одновременно, под триггер крутящийся в моей голове: твоя сучка.

Как всегда, после секса с ней чувство вины перед женой, перед Снежаной, что опять не устоял, придавливает меня к земле.

Мне нужно прийти в себя. Нужно, что-то решать. С одной стороны безумная, порочная страсть, с другой жена, с которой прожил двадцать, твою мать лет!

Быстро одеваюсь и выхожу.

Мне кажется, что я попал в дурацкий драматический фильм. Где главный злодей я.

Под дверьми, на корточках, сидит моя жена, Вика. Она поднимает зареванное лицо, пухлые, накаченные гелием губы дрожат.