Крышка ноутбука опускается с громким хлопком. Гриша вытирает лицо тыльной стороной ладони и выходит из комнаты.

– Проголодался? – взволнованно спрашивает Валерия Евгеньевна, отвлекаясь от книги.

– М-м-можешь пригласить завтра Елену Вас-сильевну?

– Гриша… – тихо произносит она.

* * *

Тетя Яна открывает духовку и отпрыгивает назад, взмахивая полотенцем, чтобы отогнать от лица густой белый пар.

– Вы в порядке? – спрашиваю я, крепче сжимая ложку, которой усердно размешиваю оливье в глубокой салатной тарелке.

– Да-да. Все хорошо. Здесь, наверное, нужны прихватки.

– А может, лучше огнетушитель? – звучит мрачный голос из прихожей.

– И кляп для одного несносного псевдопомощника, – строго говорит тетя Яна.

Елисей входит в комнату и опускает на почти засервированный стол прозрачный пакет с двумя крохотными лимонами. Его темные волосы блестят от растаявших снежинок, щеки и нос красные.

– Вообще-то я еле добыл вам эти дурацкие лимоны, – бурчит он.

– Сам ты дурацкий! – вскрикиваем с тетей Яной в один голос.

Елисей усмехается, качая головой, и его взгляд теплеет. Показываю ему язык и ставлю в центр стола царя новогодних праздников. Оглядываю блюда, над которыми мы колдовали последние три часа, – не уровень ресторана, конечно, но должно быть съедобно. Трель дверного звонка заглушает высокие ноты новогоднего концерта, идущего по телевизору, и я поспешно вытираю руки о вафельное полотенце.

– Это, наверное, папа.

– Отлично! У нас как раз все готово, – сияет тетя Яна, держа в руках стеклянное блюдо с уткой, которая покрыта подозрительно темной корочкой.

– Надо было в церковь по дороге зайти, – тихо говорит Елисей.

– Это просто мед карамелизовался!

– Ну, коне-е-ечно…

– Иди встречай гостя, пока я тебя на балкон не переселила!