По весне, с первым цветением, Ева начала задыхаться. Вердикт врачей был суров и однозначен — астма. Рекомендации — просты и понятны. И решение появилось само собой — переезд. Морской воздух за неделю вернул ребенка к жизни, развеяв последние сомнения и начав подготовку. И этот шаг — единственное, за что я продолжала его уважать. Ради дочери он был готов на все. Пожалуй, именно это и подкупало с самого начала.

О моем переезде не заговаривали. Он боялся спрашивать, я не хотела отвечать. Жила на чемоданах, моталась туда-сюда, пытаясь совместить работу в одном городе и личную жизнь в другом, пока однажды не решила сделать сюрприз. О своём прилете не сообщила, нагрянула в ночи и ещё с порога поняла, что это конец.

Женские босоножки на шпильке валялись как попало, из гостиной был слышен приглушённый смех. Во второй раз уже не так больно было даже идти по дорожке из их одежды, валяющейся как попало. На низком столике бокалы с недопитым красным вином и ее бюстгальтер. Эдакий натюрморт, который я дополнила своим кольцом.

— Твою мать! — рявкнул, резко снимая ее с себя, а я скупо улыбнулась в ответ:

— Простите, я помешала.

Развернулась на негнущихся ногах и поехала в гостиницу. Кидаться вслед он не стал, это было глупо и абсолютно бесперспективно, что понимали мы оба. Уверена, даже та голубоглазая блондинка успела сообразить, не удосужившись даже прикрыться.

И не было больше огня в моих глазах, прожигающего душу гнева, слепой ярости, разбились вдребезги и розовые очки. Только щемящая, раздирающая тоска по не сбывшимся мечтам.

Конечно, не обошлось без сцены. Я приехала ближе к вечеру чтобы объясниться с Евой, но для начала пришлось выслушать его.

— Она ничего для меня не значит, Линда! — начал с запалом, но под моим равнодушным взглядом быстро сдулся и перешёл в нападение: — Ты даже не думала переезжать! Черт знает, чем ты там занимаешься и с кем!

— Серьезно? — спросила с укором, а он поморщился:

— Нет. Не знаю, как так вышло. Просто не знаю. У меня крышу сносит, когда думаю о том, что ты там, с этим чертовым детективом, свободным, как долбаный ветер в поле. Приезжаешь, когда хочешь, уезжаешь второпях, а я сижу жду, как мудак.

— С последним, пожалуй, соглашусь, — усмехнулась в ответ. — Ева где?

— Наверху, с няней, — ответил недовольно и ухватил за руку, — подожди, давай обсудим.

— Что конкретно? — подняла бровь в безграничном удивлении. — Позу?

Он скривился и отпустил руку. Меня отпустил.

Такси остановилось у дома, я сунула водителю деньги и быстро вышла, заторопившись к подъезду. Вторая ночь без сна, я валилась с ног, но приоткрытая дверь в квартиру щедро плеснула в кровь адреналин. В висках застучало так громко, что я перестала слышать собственные мысли. Точнее, одну, единственно верную — не входи.